— И кино не считается, нужны живые, — высовывается белобрысая голова, с лукавым взглядом янтарных глаз. Лесли! Тот, каким я его впервые увидела! Визжу от радости и висну на нём не веря, что это наконец произошло. Он, смеясь, кружит меня на месте. За ним на меня набрасывается Ванда и все остальные вывезенные дети из Мелвуда. …А позади всех робко стоит мой Дани, прижимая к груди свои ладошки. В его голубых как у Пата глазах трепещет столько надежды. Ведь я так много рассказывала ему о нашем новом доме, и о жизни, которая нас с ним ждёт, о том, что эту жизнь подарил ему его отец.

— Дани, — шепчу, глотая слёзы, падая перед ним на колени. Мы обнимаемся, и на мгновенье замираем в такой позе. — Мой любимый мальчик. Спасибо! — поднимаю глаза на тех, кто принимал участие в настройке модуля, и по моим щекам снова катятся слёзы. Дани хмурится, и сосредоточенно начинает их вытирать. — Да знаю, безобразие. Я плакса, — смеюсь сквозь слёзы. — Но я больше так не буду!

Все остальные радуются, на лицах улыбки, одна я развела мокротень. Правда, есть ещё один шудр, которого сегодня радостные эмоции не пронимают. Он только вошел, окидывая всех мрачным взглядом. Господи, он действительно жутко выглядит! Меня даже где-то глубоко внутри уколола совесть.

— Спасибо, Грант. За всё. — Несмотря на то, что я подошла к нему почти вплотную, не глядя на меня, он молча кивает, играя желваками. — Зачем ты так себя изводишь, Грант?

Резко вскидывает на меня пылающий взгляд, и кривится в горькой усмешке:

— А может, я в новую роль вхожу? Иди домой, Вэл. Радуйся. Я не буду тебе мешать. И не смей на меня так сочувственно смотреть, иначе я возненавижу тебя!

Но о неприятном осадке я забываю сразу же, как только вхожу в свой новый дом. Вся мебель расставлена, вся бытовая техника подключена, бельё разложено по полочкам, посуда тоже. Кругом чистота и свежие цветы в вазах! Оборачиваюсь к отцу — тот светится от счастья и гордости за самого себя.

— Это ты тут так расстарался? Боже, как же хорошо! Моё гнёздышко! Мне очень нравится! А тебе нравится, Дани? — тот сидя на руках у Дарена энергично кивает в ответ, с видом, будто он попал на другую планету.

Наши проблемы и знакомство с миром без ожидания смерти начинаются в этот же день, и продолжаются ещё несколько недель после. И это при том, что я пока не вывозила Дани в город, где шумиха, запахи китайской пищи и снующая толпа людей.

Мы привыкаем спать в кровати, а не под ней. Есть пищу столовыми приборами, а не руками. Дани хоть и маленький, но он постоянно прячет еду на чёрный день, я нахожу её в самых невообразимых местах. Голод настолько засел в его подсознании, что он не верит, что еда в холодильнике никуда не денется, а если и закончится, то её можно будет купить ещё. Учимся пользоваться унитазом и зубной щёткой. Дани боится телевизора. Вместо телевизора у него стиральная машинка с вращающимся барабаном, этот процесс его завораживает, а бегающие человечки по экрану пока только пугают. Он с таким пораженным видом изучает каждый предмет, что я волей-неволей набираюсь терпения, хотя иногда мне начинает казаться, что я не справляюсь с ролью матери. Привязанность ко мне, смешана с его острым страхом меня потерять, поэтому без Дани, ухватившего меня за край одежды, я даже не могу выйти поднять газету или встретить отца с покупками. Папа приезжает каждый день, помогая мне чем может. Чаще всех бывают Лесли и Ванда, которые ругают меня, что я стала затворницей, и что мой гиперответственный материнский инстинкт больше похож на паранойю. Но мне нравится мой новый образ жизни, у него другой ритм и иные страсти-мордасти. Я начала засматриваться мультиками, как в детстве, знаю по именам всех героев, читаю Дани сказки, и когда он засыпает, продолжаю их читать самой себе вслух. А ещё у меня прорезывается волчий аппетит, мне постоянно хочется есть, да к тому же чего-нибудь эдакого. Мой второй ребёнок начинает давать о себе знать.

— Так, Дани, продукты у нас на исходе. А вдруг мне ночью захочется слопать огромный тройной сэндвич с сыром или ведерко мороженого? Не говоря уже о вишнях! Боже, как же мне хочется вишен! Всё, едем в супермаркет! Будем сходить с ума, нагребая всяких неполезных вкусностей!

Мой малыш только снисходительно улыбается, он уже привык, и ему нравится его ненормальная мамочка.

«Ты будешь самой чокнутой и нежной мамашей Вэл» вспоминаю слова Гранта. Пока он держит своё слово, даже на горизонте не появляется. Но у меня нет времени о нём думать, хватаю Дани, и мы весело вприпрыжку бежим к выходу. И прежде, чем мы подбегаем к двери — в неё стучат.

— Привет, помощь нужна? — на пороге стоит улыбающийся Тревор, сама отзывчивость. И это его уже десятое предложение помощи. Пора бы согласится хоть разок для приличия.

— Конечно. Поедешь с нами за покупками?

Оказывается, даже в супермаркете бывает … мало места. Особенно когда двое детей, один большой и чуть поменьше начинают носиться наперегонки с тележками, врезаясь в полки с товаром. Такое впечатление, что Тревора как и Дани первый раз привезли в магазин, и они его чуть не разгромили.

— Тревор, вот скажи, зачем ты взял три одинаковых плюшевых медвежонка?

— Сделал запас! На меня действует твой психоз Вэл. Ты же набрала столько йогурта, будто собралась два года вращаться на орбитальной станции! Я ещё взял упаковку воздушных шариков на двести штук, причём все синие, — непосредственно пожимает он плечами, с самым невинным выражением лица. Я хохочу до боли в животе, сгибаясь пополам. Никогда бы не подумала, что этот великовозрастный детина такой потешный. И он веселит Дани, которому явно не хватает мужского общества, мой отец для ребёнка слишком сдержанный, он не умеет так дурачиться, как Тревор.