После завтрака мы разошлись по своим комнатам. Я быстро покидала вещи в сумку, не оглядываясь, вышла в коридор и спустилась вниз. Нольд уже стоял возле стойки и расплачивался за ночлег. Сегодня с гостями работала другая девушка — огненно-рыжая, мелкая, верткая как синица. Она с таким усердием пыталась обратить на себя его внимание, что чуть ли из тапок не выпрыгивала, зачем-то постоянно поправляя шевелюру и облизывая ярко-красные пухлые губы.

Я ревниво засопела и подошла ближе, напрочь забыв о том, что собралась прекрасно жить без него.

— Готов? — спросила неприветливо, при этом глянула на девушку так, что та даже присела и перестала восторженно чирикать.

— Да.

— Идем, — я бесцеремонно схватила его под руку и потащила к выходу.

Блондин ничего не сказал, только в мою сторону косился и глазами изумленно хлопал.

— Переправа вообще-то в той стороне, — невозмутимо произнес он, когда мы выехали со двора.

— Что же ты раньше молчал? — посмотрела на него сердито и, резко дернув поводья, развернула коня в обратном направлении.

— Так ты и не спрашивала. Разбежалась куда-то.

Я покраснела, в очередной раз почувствовав себя глупо, но назревавшую ядовитую реплику все-таки проглотила. Уж лучше молчать, а то еще догадается что за вожжа мне под хвост попала.

В воздухе клубами плавал туман, а с реки наносило прохладой и цветущей водой. Мы проехали мимо разномастных домов, потом по ухабистой дороге мимо сосен-великанов и вскоре оказались возле широкого спуска к реке. Здесь уже выстроилась целая шеренга повозок, пеших и верховых путешественников. Все они нетерпеливо ждали, когда очередь дойдет до них.

На воде стояло несколько неказистых лодок, в каждую которую только двое человек влезет. Пяток лодок побольше — в них могло поместиться человек пять-семь. Еще пара плотов, на которых можно было лошадей перевозить. И одно большое неповоротливое судно с плоским дном, специально для повозок.

— Простоим часа три, — обреченно произнесла я, наблюдая за тем, как неспешно работали перевозчики. Река в этом месте была широкая, но спокойная, и они, не торопясь махали веслами, флегматично поглядывая по сторонам. А куда им торопиться? Плавай до плавай туда-сюда, пока время не выйдет.

— Посмотрим, — Нольд кивнул, чтобы я следовала за ним, и решительно направился вниз, к смотровому, который распределял пассажиров.

Увидев нас, бородатый мужчина расплылся в улыбке.

— День добрый, — почтительно склонил голову перед блондином, — какими судьбами вы в наших краях?

— Неотложные дела, — не моргнув глазом, сообщил сын наместника, — и нам срочно надо на тот берег.

— Так, можно же…

— На хорошем плоту. И без попутчиков. — перебил его маг. — заплачу по тройному тарифу.

— Минутку. Сейчас все будет, — смотровой чуть ли не бегом припустил к воде.

— Вы знакомы? — подозрительно поинтересовалась я.

— Доводилось как-то бывать в этих краях, — уклончиво ответил Нольд, а от дальнейших объяснений его спасло возвращение смотрового.

— Проходите вон туда, — он махнул рукой куда-то вправо.

Очередь возмущенно зароптала, когда мы пошли мимо них к воде.

— А ну-ка цыц, все! — рявкнул бородач, — разгалделись тут! Сейчас мигом переправу сверну! Вплавь перебираться будете!

Никому не хотелось застревать в этой туманной дыре еще на один день, поэтому все заткнулись, возмущенно засопели, а мы беспрепятственно погрузились на плот и благополучно отчалили.

***

Перед нами высился самый темный и самый страшный лес из всех, которые я когда-либо видела. Между высокими, неизвестными мне деревьями, с листьями похожими на лапы зверя, таились кряжистые дубы, а еще ниже кустарник, ощетинившийся длинными иголками. По самой кромке леса в обе стороны от нас на расстоянии десятка метров друг от друга стояли покрытые мхом валуны.

— Ээээ, — слово не было, могла только мычать, — ты уверен, что нам туда?

— Барьер за этим лесом. Вернее, этот лес — уже часть барьера, — пожал плечами Нольд, небрежно похлопывая своего жеребца по крутой шее.

— Как же туда люди пробираются? — я тронула ветку куста и тут же отдернула руку. На пальце проступила ярко-алая капелька крови.

— С трудом. Превозмогая боль и отчаяние, — хмыкнул он, — у Барьера ждут только самых стойких.

Я не уверена, что моей стойкости хватит на такое путешествие.