– Я знаю, что ваш путь будет опасен, - сказала она тихо, отпуская руку аранена.
– Не могу позволить, чтобы ты ушел, думая, что твой отец таков, каким его представила Владычица.

– Нам надо уходить. Сейчас же!
– прервал их Симлар.

Положила руку ему на плечо, привлекая к себе внимание. Он глянул на меня вопросительно.

– Дай ей сказать, - почти шепотом попросила.
– Я тоже должна знать, как все было на самом деле.

Эльф в ответ тяжело вздохнул, вытащил из прилаженного за спиной колчана стрелу и чуть отошел в сторону, глядя туда, откуда по его мнению могла появиться опасность.

– Говори, Эриэль, - нежно беря ладошку эльфийки в свою, произнес Эсфиль.
– Я тебя слушаю.

Девушка подняла на него огромные, чистые, как весеннее небо, глаза, коротко вздохнула, словно бы ей сложно было высказать то, что собиралась.

– Дочь Владычицы была жрицей рощи Кауруса, единственной оставшейся жрицей в Сокрытом городе на тот момент, - начала она свой рассказ.
– По воле Владычицы Ниэнель и Наралэль - ее дочь - должны были править вместе, когда сама она уйдет к звездам.

В моем сознании вдруг всплыло миловидное, грустное лицо эльфийской красавицы. Этот образ слился в мыслях с именем Наралэль, ярким отголоском вернувшихся воспоминаний. Я знала ее, помнила тихую и спокойную дочь Владычицы, скромную, почти незаметную, но приятную, словно легкий летний ветерок.

– Владычица подыскивала для нее и Ниэнель подходящих спутников, - Эриэль коротко взглянула на меня.
– Женихов. Но Наралэль позволила себе полюбить неугодного правительнице эльфа, одного из стражников. Рамирус был храбрым, честным, умным, сильным воином, но не знатен происхождением. Вот только могут ли запреты помешать настоящим чувствам, Эсфиль? Ответь мне?

Эти вопросы Эриэль произнесла так эмоционально, словно бы от ответа аранена зависело что-то невероятно важное, сама ее жизнь.

Мне же представился рыжеволосый улыбающийся парень, заливисто смеющийся и поправляющий выбившиеся длинные, как у большинства эльфов, прядки волос. Еще одно воспоминание, возникшее при упоминании некогда знакомого имени - Рамирус.

– Не могут, Эриэль, - ответил с легким придыханием аранен, чуть сильнее сжимая пальчики эльфийки.
– Ничто не может! Никогда не помешает!

Его слова прозвучали, будто обещание. Самое искреннее, самое честное, такое, которое не нарушишь ни за что! Я видела это, чувствовала, ощущала, понимала на каком-то тонком, возможно, доступном только эльфийскому дивному народу уровне.

Эриэль скромно улыбнулась, ее глаза сверкнули неподдельным счастьем.

– Когда твой отец, тогда еще аранен Гремучих лесов, появился в Сокрытом городе, он действительно был отравлен тьмой. Обычное лечение каурусом проводить уже было поздно, а к подземному озеру Владычица никого не допускала, даже из своих подданных, потому как это могло закончиться плачевно - гибелью всей рощи Сокрытого города. Но Витэан об этом и не просил. Он готов был принять свою участь, встретить смерть вместе с рассветом, как того требуют традиции. Его просьба состояла в другом: оказать военную помощь Гремучему царству в борьбе с взявшими его в осаду тифлингами. Владычица отказала в этом, сообщив, что дела внешнего мира не интересуют ее и ее народ. Но Ниэнель считала иначе. Она спасла твоего отца, тайно отвела его к подземному озеру и покинула Сокрытый город вместе с ним и его спутником, которого звали Вэон.

Я помнила это! Помнила! Разум пронзили сотни образов. Изумрудный, затуманенный, но решительный взгляд Витэана. Боль, которая пронизывала его тело, и которую я ощущала, как свою собственную. То, как мы крались тайными переходами под покровом ночи к подземному озеру, как затаскивали вместе с Вэоном бесчувственного Витэана в подземное озеро в надежде, что оно исцелит его. Мое дыхание сбилось от сотен обрывков, немыслимым ураганом сплетающихся в то, что было моим прошлым.

– После ухода Ниэнель некоторые эльфы взбунтовали, - продолжала Эриэль свой рассказ.
– Они желали помочь Гремучему царству. Среди бунтовщиков был и Рамирус. Владычица позволила им уйти, указав при этом, что обратного пути у них не будет, что с того момента, как выйдут за пределы Сокрытого города, они станут изгнанниками. Но Рамирус, возлюбленный Наралэль не вернулся не поэтому. Он погиб, сражаясь с тифлингами в битве при Крамире, городе людей.

Юная рассказчица сделала небольшую паузу, давая нам возможность осмыслить услышанное, а мне справиться с нахлынувшей душевной болью.

Чувство было такое, словно старую рану держали под местным обезболиванием, чтобы она меня не донимала, и вот вдруг действие лекарства прошло, и я получила всю гамму неприятных ощущений, к которым не была готова. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, стараясь прийти в себя.

– С того самого момента, как Наралэль узнала о его гибели, она начала угасать, - снова заговорила Эриэль.
– Таяла, как льдинка под весенним солнечным лучом. А когда в Сокрытый город явился Витэан, чтобы принести сюда клинки Ниэнель, которая пропала без следа, она предложила ему забрать ее с собой. Наралэль знала, что не проживет долго без Рамируса, и чувства Витэана, боль его потери была ей близка и знакома. Она ушла с Витэаном, чтобы найти в Гремучем царстве ту, в чьих венах течет хоть капля жрической крови и обучить ее уходу за рощей. А еще, чтобы подарить Витэану, который, потеряв Ниэнель, не смог бы никогда жениться по любви, наследника. По договоренности. По взаимному желанию. Во искупление. Твой отец согласился, надеясь, что израненная душа Наралэль найдет утешение в ребенке и задержится тут, в нашем мире.

Но этого не случилось. Она ушла вслед за любимым, как только подарила твоему отцу сына, родила тебя, дав тем самым смысл жизни тому, кто был любим Ниэнель, которую она считала своей сестрой. Твой отец не чудовище, Эсфиль, он никого не похищал и не принуждал. Он просто был несчастен из-за потери всех, кого любил: отца, Ниэнель...

– Откуда ты все это знаешь?
– растерянно спросил аранен.

– Наралэль сама рассказала мне, - отозвалась девушка.
– Когда я проходила посвящение в жрицы рощи, именно твоя мать явилась мне и сказала, что однажды встречу ее сына. Она попросила рассказать тебе правду. Я просто выполняю ее просьбу...