Я напряглась и бросила взгляд в сторону Такера.

Он явно наблюдал за происходящим.

— Я слышал о вас двоих. Что вы переспали, а потом, что-то произошло, понимаешь? — Его рука скользнула выше по моему бедру, и я почувствовала рвотный позыв. Его рука была чем-то неправильным. Его лицо было неправильным. Даже его запах. — Я лучше…

Я смотрела на Такера, сжимая розу, пока не удостоверилась, что стебель сломан. С отвращением выдохнув, я повернулась к Лэндону. Со всей силой, на какую была способна, я обхватила пальцами его запястье и вывернула, отрывая его руку от своего тела.

— Не знаю, что ты слышал. Мои отношения с Такером никого не касаются. Особенно тебя. И я не знаю, что, по-твоему, здесь происходит, но я собираюсь сказать: «Нет, спасибо», и вернуть это. — Я сунула розу ему в руку, встала, схватила сумочку и, спотыкаясь о стулья, направилась к выходу из аудитории. Никогда в жизни мне так сильно не хотелось дать кому-то пощечину. Зная, что за это меня, вероятно, отправят в тюрьму, я взяла себя в руки, свернула за угол, на пустую лестницу и соскользнула вниз по стене, пытаясь успокоиться. Я не сломаюсь. Только не сегодня.

Звук резиновых подошв, эхом разносящийся по коридору, заставил меня прижаться спиной к стене кремового цвета. Но пока я рассматривала исцарапанный пол, передо мной остановились не ботинки Лэндона. Это была пара грязных кед, которые я слишком хорошо знала.

— Какого черта, Мэл? У нас есть спектакль, над которым нужно работать.

— Ааааа. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…. Я умоляю тебя… просто оставь меня в покое. Тебе еще не надоело?

Он резко упал на колени.

Я в ярости отвернулась.

— Что тебе сказал Лэндон?

— Не твое дело.

— Я серьезно. Скажи мне.

На этот раз он не ждал, пока я буду готова. Он требовал ответов.

— Он сказал, что мы должны встречаться. Что наши поцелуи на сцене что-то значат. И что о тебе не стоит беспокоиться. — Я прижала сжатые кулаки к коленям. — Потому что он будет лучше тебя.

— В каком смысле? — Это прозвучало почти угрожающе.

Наконец я заставила себя посмотреть на него. На его лицо. В его глаза.

— Во всех отношениях.

Если бы у гнева было лицо — картинка в словаре — это был бы гнев, который Такер Скотт держал в своем теле. Никакая музыкальная терапия не помогла бы. Гнев волнами исходил от него, и на одно мимолетное мгновение я пожалела, что вообще что-то сказала.

Не знаю, почему я не отступила. Не знаю, почему потянулась к нему. Но я сделала это. И когда моя рука коснулась его, он моргнул пару раз, сосредоточившись на том месте, где мы соприкасались. Все старые чувства нахлынули на меня всего за несколько секунд. Не желая быть погребенной под лавиной, я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться.

— Откуда он знает, Такер?

Выражение удивления на его лице смутило меня.

— Даже не знаю. Откуда мне знать? Не секрет, что какое-то время мы были вместе. Даже если ты не хочешь говорить об этом другим людям.

— Прекрати. Ты рассказывал об этом? — Я посмотрела ему в глаза. — Что ты такого сказал, что заставило Лэндона думать, будто после тебя я спущу трусики для первого встречного парня? — Такер отдернул руку.

— После меня. Ага. Как будто я в это верю.

Я кивнула, рассерженная его намеком.

— Потому что я такой человек, верно?

Он пожал плечами и встал.

— Я не могу сказать, что ты за человек, Мэллори. Я даже тебя не знаю.

— Ох! Правда? Что ж, значит, мы оба не знаем. Такер, которого я знала несколько месяцев назад, никогда не стал бы относиться ко мне так, как ты. Потому что я знаю о тебе все. Все. И я никогда никому не говорила, потому что знала, что ты доверяешь мне свои секреты. Хочешь поговорить сейчас? Можем мы просто покончить с этим, чтобы я перестала себя ненавидеть?

Он потер ухо и покачал головой.

— Пока нет. Похоже, тебе было наплевать на того человека, которого ты якобы знала. Так что, думаю, это уже не имеет значения. Ты стеснялась его, помнишь?

— Так ты хочешь, чтобы я тебя ненавидела? Тогда ты получил, что хотел. Не могу поверить, как сильно я тебя сейчас ненавижу. Теперь ты счастлив? Неужели ты не можешь оставить меня в покое и быть придурком со своей девушкой? — То, как слово «девушка» слетело с моих губ, было отвратительно.