– Но тогда как? Как ей помочь?

– Если бы я знала...

Белинда была в отчаянье. А раз так, значит, мне надеяться было не на что. Самой-то точно не справиться. Буду бродить тут, как Джереми по безвременью. Правда, гораздо меньше, чем он. Парень мог касаться предметов, а главное, еды. Мне это оказалось недоступно. Я свободно проходила и через стены, и через магов. Не могла ничего взять в руки, а желудок уже сердито урчал, жаждал основательного завтрака после пропущенного накануне ужина.

Они отличались. Изнанка и безвременье. Я поняла это, когда блокировка с сектора оказалась снята. По скудным сведениям, полученным от Джереми, я знала, что безвременье

– это некое измерение, в котором он находился один, иногда проваливаясь на глубину и возвращаясь через дни, а то и недели, пока остальные жили, как ни в чем ни бывало. Изнанка представляла собой кусочки прошлого. Именно туда мы попали с Эшли и Джереми. В сектор стихийников, который не успело объять безжалостное пламя. А сейчас... сейчас я начала видеть отголоски прошедших событий. Ходила за Белиндой в надежде, что она придумает выход, а вокруг то и дело, будто тени, мелькали события последних дней. Я видела студентов, готовящихся к сессии. Видела педагогов, обсуждающих экзаменационные вопросы. Видела себя, идущей в сектор после первого зачета! Картинки появлялись и исчезали, наслаиваясь друг на друга. Но это совершенно ничего мне не давало. Кроме осознания, что и я теперь - прошлое. Я умру здесь, пока время в реальности будет продолжать обычный бег.

А жизнь в Школе фей шла своим чередом. Лекари занимались пострадавшими. Самые сильные ожоги лечили магией, а те, что поменьше - целебными мазями. Главный лекарь сказал, что обожженных студентов слишком много, и если использовать магию для каждого ожога, могут возникнуть нежелательные побочные эффекты, а это ни к чему. Габриэль после обработки (только мазями, магию в ее случае применять лекари отказались наотрез) отправили в заточение. В комнаты с блокировкой, где после возращения из мира людей жила я. Девчонка пыталась артачиться, но Белинда ее «заморозила». Так в обездвиженном состоянии фальшивую дочку и переместили.

– Будешь сидеть тут до суда, - проговорила Белинда жестко, после того, как восстановила для Габриэль бег времени.

Та скрежетала зубами и трясла забинтованными руками.

– Ты не можешь!

– Еще как могу. Ты перешла все границы, Габриэль. Чуть не убила весь сектор. За это придется ответить. Наказание буду назначать уже не я, а судьи. Я и так слишком долго позволяла тебе творить всё, что вздумается. И это было огромной ошибкой.

Габриэль взирала волком.

– Ненавижу тебя!
– бросила в лицо женщине, которая восемнадцать лет была ей матерью.

В глазах Белинды застыла глубокая печаль. Она ведь, правда, любила эту девчонку. Считала ее своим ребёнком. До сих пор считала.

– Откуда в тебе столько злобы? Как Альберт умудрился сделать тебя такой? Я же старалась вложить в тебя и другое.

– Не смей говорить о нём!
– разъярилась девчонка пуще прежнего.
– Ты и мизинца его не стоишь! Убирайся! Ты мне не нужна! Убирайся к своей новой дочке! Если, конечно, - на лице Габриэль появилось злорадство, - она вернется с изнанки. Очень надеюсь, что этого никогда не случится. Пусть сгинет! Пусть умрёт! Ненавижу ее!

Теперь в глазах Белинды отразилась ярость.

– Саманта ничего тебе не сделала.

– Сделала! Она всё у меня отняла! Отца, положение! Я хочу, чтобы она умерла!

С губ Белинды сорвался судорожный вздох. Слов для Габриэль не осталось. Она развернулась и покинула комнату, а выйдя в коридор, прислонилась к стене и медленно сползла на пол. Закрыла лицо ладонями. Плечи задрожали. Она плакала. Навзрыд. По нам обеим, пожалуй. По двум дочерям сразу. А я... Я стояла рядом невидимая и ничего не могла сделать. Мне было так жаль ее сейчас. И я злилась на себя. За то, что возвела между нами стену. Да, и я теперь не была готова признать Белинду матерью. Но следовало быть добрее, мягче. Ведь шансов что-то изменить уже не осталось.

Или осталось?

Я тоже прислонилась к стене - к противоположной, засунула руки в карман джинсов и нащупала маленький флакон. Флакон с солью! Такие я засунула в карманы всей одежды, которую регулярно носила. На всякий случай.

«Когда понадобимся, возьми самую обычную соль и потри ею место укола. Я почувствую призыв. Но пользуйся этой возможностью с умом. Провернуть подобный трюк мы сможем лишь раз».

Это сказал Ллойд Веллер после суда над Альбертом. Темный маг. Тень.

– Неужели?
– протянула я, боясь поверить предположению.

Да, сейчас мне нужен именно темный маг, чтобы открыть треклятую дверь. И Ллойд, и Келли подходят. В теории. Но ведь я не в реальности, а на изнанке времени. Вдруг сюда помощникам не пробиться? Впрочем, Келли являлась даже в человеческий мир. Пусть и во сне. Она всегда отлично умела находить нужные дороги.

Я извлекла из кармана флакончик, высыпала немного соли на ладонь и, как было велено, потерла место укола, молясь, чтобы этот странный способ сработал.

Поначалу ничего не произошло. Изнанка, как изнанка. С картинками из прошлого, наслаивающимися друг на друга. И плачущая Белинда на полу. Но прошла минута, другая, пять, десять, и воздух колыхнулся. Потом еще раз и ещё.