Мари тихо всхлипывает у меня на груди, и я тоже чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.

– Все будет хорошо. Все будет хорошо, - едва слышно шепчу, поглаживая ее по спине, и даже некоторое время верю.

Дядя Мади не возвращается ни с утра, ни в обед, и только вечером от него приходит весточка, что все в порядке, угроза устранена и завтра к полудню наш отряд почти в полном составе будет в Колчестере.

Но в полдень они не появляются.

Когда я прибегаю домой на обед, застаю Мари в полной прострации, сидящей на диване в гостиной. Услышав стук входной двери, ее глаза загораются надеждой, но, увидев меня, снова тухнут. Мне безумно жалко видеть ее такой. Я тоже переживаю за дядюшку, но то, что чувствует Мариэн ни в какое сравнение не идет с моими тревогами. В моих силах только поддерживать ее и быть, сколько возможно рядом. Честно говоря, даже возникает мысль не открывать аптеку после обеда, чтобы не оставлять бедную женщину наедине с ее страхами. Те, кому нужна срочная помощь, и так знают где меня искать, а остальные и завтра могут прийти. Но пока я раздумываю над этим вариантом, в комнату просачивается сначала Химера, а за ним и Есения, у которой сегодня в школе отменили занятия. Дочка тихо подходит к нам и легко взбирается к Мари на колени, обхватывая ручками ее шею.

– Бабушка Мари, не надо переживать, - целует она ее в бледные щеки и морщинистый лоб.
– Дедушка уже в пути. Со стражниками. На них просто собачки больные напали, но ни кого не покусали.

Мариэн глубоко вдыхает воздух и, отмирая, прижимает к себе Сеню, зарывшись лицом в детские волосики. А дочка, высвободив одну ручку, гладит ее по голове.

– Иди, мам, на работу, - поворачивается ко мне ребенок.
– Мы справимся. А там ты будешь нужна черному дяде. Иди…

После этих слов у меня по спине пробегают мурашки, из глубины серебристо-серых глаз моей дочери на меня смотрит совсем взрослая девушка, моя Есения.

– Ну же! Мама! Иди!
– хмурит брови эта маленькая и одновременно большая девочка.

Тихо поднимаюсь со своего места, еще раз кинув взгляд на них и замечая, что под боком у тетушки пристроился мурчащий, как маленький трактор, кот.

Аптеку я открываю почти вовремя, опоздав всего на десять минут. Посетителей почти нет, и это позволяет немного подумать о своем. Больше всего меня сейчас волнует, что происходит с моей дочерью, и как со всем этим связан серый кошак. Ладно магия, ладно перышко летает, но это то, что сейчас было? Обычные детские фантазии? Не думаю. Интересно, и на этот раз ей все это Химера рассказал? Я бы с радостью у кого-нибудь проконсультировалась по подобному вопросу, даже у того самого мастера Оливера, но… Есть одно маленькое но… Вдруг такие способности только у пришельцев. Как потом выкручиваться?

К тому же, пару дней назад, я не поленилась и ознакомилась с информацией о магии этого мира. В основном тут идет упор на управление различными стихиями, склонность к одной из которых дается с рождения, а уже с помощью этих самых стихий и развиваются другие важные способности и возможности. Но о разговорах с кошками там не было ни слова. Да еще и о таких, которые предрекают будущее. Об оборотнях, кстати, тоже не было ничегошеньки написано. О лыкасах, бездушных, лисме целые главы, а о них нет. Но ведь черный волк мне не привиделся. Он был. Был таким же реальным, как вот эта полка со снадобьями.

В своих горьких думах я даже не замечаю, как постепенно на улице темнеет, и зажигаются первые звезды. Прихожу в себя только, когда резко открывается дверь, впуская сначала дядюшку Мади, живого и невредимого, затем четверых стражником разной степени помятости и напоследок Дориана ан Риеля. Изумительная компания, однако.

– Дядя, - кидаюсь я сразу к Амадеусу и крепко обнимаю, чувствуя, как глаза мигом влажнеют, а щеку щекочет соленая слеза.

– Ну-ну, Эми, - гладит он меня по голове, как маленькую.
– Все хорошо. Видишь. Мы вернулись. И Холею помогли, и себя не потеряли.

Отстраняюсь, вытирая ладонью мокрые дорожки на щеках, и по очереди обнимаю всех наших, а потом усаживаю усталых стражей на лавочку под стенкой.

– Эми, тут парням маленькая помощь нужна, - слегка откашливается дядюшка.
– По дороге на нас напали бродячие псы, тоже зараженные. Прокусить форменные куртки не успели, но поцарапали. Особенно Льюка, тот первый на них нарвался, и если б не его светлость, то все могло бы быть печальнее.

Закусываю губу, обведя обеспокоенным взглядом мужчин, и сразу замечаю бледного, зажимающего рукой рану на боку, Льюка.

– Хорошо, - киваю и перевязываю косынку, из-под которой уже успели выбиться волосы, благодаря обнимашкам.
– А вы дядюшка как?

– Я сейчас тоже переоденусь и тебе помогу, - хмурит брови Амадеус, стаскивая плащ.

– Я имею в виду, вы пострадали?
– складываю руки на груди.

– Нет, меня даже не зацепили, - отмахивается тот и разворачивается с намерением пройти в подсобку.

– Тогда идите-ка вы домой, - сурово приказываю, заступив ему дорогу.
– Там Мари с ума сходит. А я тут и сама могу справиться. Идите-идите. Вам отдых нужен.