Кажется, так уже было когда-то. Мастер снова протягивал ей руку помощи, как в первый день их знакомства, когда Элоиз накричала на нее и ударила.

Роанна еле дотянулась до пальцев господина Карпентера, обтянутых черной кожаной перчаткой. Схватилась, прыгнула. При приземлении ее нога, подвернувшись на склизком склоне, поехала вниз, рука почти выскользнула из перчатки мастера, и она успела подумать, что сейчас по колено провалиться в ледяную жижу.

— Поймал! — засмеялся господин Карпентер, обхватывая ее за талию, а другой рукой — за плечи, крепче прижимая к себе и уводя от края канавы. — Неужели вы никогда не прыгали через канавы на празднике Воды?

Не прыгала. Дожила до восемнадцати, а ведь так и не прыгала…

Господин Карпентер, слегка отстранившись, положил обе ладони ей на плечи, легко сжал их пальцами. В сапфировых глазах, словно опушенных мехом чернобурой лисицы, плясали задорные смешинки.

— Ну же, признайтесь, ведь не прыгали?

— Нет, — мучительно выдавила Роанна, чувствуя, как снова покрывается пятнами от смущения. — Просто я… еще ни разу не была влюблена.

Вообще-то, она любила праздник Воды. Но обычай прыгать через канавы считала глупым и странным. Разве намерения тех, кто по-настоящему любит друг друга, можно проверить подобным способом? Влюбленные, желающие проверить свои чувства, взявшись за руки, одновременно прыгали через канаву, шириной в два человеческих шага и глубиной не меньше половины человеческого роста. Если ни один из влюбленных не оступиться и не расцепит сплетенных пальцев — чувства крепкие и прибудет с ними совет да благодать Богини на долгие годы. Но бывало и так, что один, а то и оба, купались в мутной грязи…

— Эх, молодежь, — нарочито ворчливо подал голос профессор Рин, — вообще-то я тоже здесь! Обнимаются, понимаешь, прямо на моих глазах…

Роанна смутилась, попыталась вырваться, но мастер вдруг вздрогнул и отпрянул сам, потому что рядом с ними, отчаянно вереща и роняя перья, с земли поднялась стая ворон.

— Засуха их побери! — воскликнул господин Карпентер, подозрительно озираясь по сторонам. — Откуда они взялись?

И правда, откуда? В этой части леса Роанна не то, что птиц, насекомых никогда не встречала.

— Надо было взять ружье, — досадливо бросил мастер, задрав голову вверх и провожая взглядом черную стаю.

Профессор насмешливо фыркнул.

— Хорошо, что не взял. Это всего лишь вороны, Ачи! Палить по ним собрался? Ребячество, право слово.

— А если зверь выйдет?

Неохотно и несмело Роанна предположила:

— Какие тут звери? Мертвый лес, пустой, заброшенный. Животным здесь питаться нечем — выжженная земля, ни растительности, ни побегов. А раз нет травоядных, не будет и хищников. Нет растений — не будет и насекомых.

— А птицы тогда откуда? — не унимался мастер.

— Не знаю. — Роанна зябко перевела плечами, кутаясь в тонкий плащ. — Все лето в этот лес ходила. Встречала играющих в разбойников, несмотря на запрет родителей, мальчишек; время от времени натыкалась на деревенского пьяницу Виля, по обыкновению отсыпающегося в овраге. Но животных с птицами не видела…

— Вот и не верь после этого местным легендам, — промолвил господин Карпентер, задумчиво рассматривая вороньи перья на земле. — Слышали, профессор Рин, говорят, люди в этом лесу пропадают. Я не стал бы посвящать вас в эти байки, зная, что вы, человек с образованием и ученой степенью, вряд ли захотите слушать про проклятья и пропавших людей.

— Отчего же, Ачи, мальчик мой, отчего же? С удовольствием бы послушал. Люблю, знаешь ли, жуткие сказки на ночь. — Профессор поднял прямые руки над головой, с хрустом потянулся и с хитрым прищуром посмотрел на Роанну. — Куда нам теперь, госпожа Хилл? Признаться, один бы я точно заблудился в этом царстве корявых палок.

— Вцдите вон ту сосну? Возле нее поляна.

— Вы про ту высокую палку, точащую в небо аки перст Засухи?

— Верно. Местные прозвали ее маяком. Нам нужно держаться ее немного левее, идти так, чтобы мох, растущий на деревьях, все время смотрел на нас.

— Значит, там, — господин Карпентер махнул рукой за спину, — север.

Роанна улыбнулась.

— Обычно, определять стороны света по деревьям, солнцу или звездам могут те, кто немало времени проводил в лесу. Вы же, кажется, росли в городе, мастер.

— В книгах вычитал, — бросил тот, обходя профессора. — К тому же, в Мернской академии нам преподавали не только столярное дело и историю искусств. Пойдемте дальше.

Они мерно продвигались вглубь леса, к одинокой сосне-маяку, куда из местных никто не отваживался ходить. После вспугнувшей их стаи ворон путники изредка перебрасывались короткими фразами, а потом и вовсе замолчали. Деревья в этой части леса когда-то росли довольно буйно. И теперь черные уродцы жались друг к другу, как прежде. Идти становилось сложнее: то и дело под ногами хрупала очередная обуглившаяся ветка, похожая на головешку из костра; приходилось перелезать через огромные стволы сваленных деревьев, отчего одежда запачкалась и вся троица стала похожа на угольщиков, вышедших из штольни в конце рабочего дня. Роанна не зря ходила кружным путем — через глубокий овраг не прыгать, да и застирывать в этом случае приходилось лишь подол платья, а не всю одежду целиком.

Внезапно накатила усталость и необъяснимое, тревожное чувство опасности.

По всей видимости, в таком состоянии пребывала не она одна, потому что профессор, давно переставший насвистывать себе под нос веселый мотив, нарочито бодрым голосом произнес:

— А не рассказать ли вам какой-нибудь забавный случай из моей врачебной практики? Гляжу, вы совсем приуныли.

Роанна не отказалась бы послушать, но господин Карпентер, резко повернувшись, бросил:

— Нет уж, доктор Рин, увольте от своих рассказов. Терпеть не могу слушать про пациентов и их болезни. — Он пнул ногой некстати подвернувшийся пень, и тот рассыпался, щедро обдав сапоги и штаны мастера горсткой пепла. — Ненавижу болеть.