— Неважно? — Варг с силой сплюнул перед собой. — Значит, свои секреты не раскрываешь, а мои выпытывать можно?!

— Нет, я… я же…

— Кстати, почему вы сбежали от бабки? — с напором продолжал Варг. — Давно хотел спросить. Ну, ведьма она у вас, что дальше? Неужели родных внуков решила на лопату положить, в печь посадить и жареными сожрать? Как там в наших милых детских сказках было, помнишь?

— Помню, — насупился Льен. — Но нет, конечно. Бабушка ужасно строгая и сварливая, но она нас любит… любила, наверное.

— Она вас выгнала?

Льен переменился в лице.

— Нет, что ты! Мы сами… сбежали.

— Почему?

Вот ведь какой любопытный! Присосался хуже пиявки в их маленьком, занесенном ряской, деревенском пруду. Но ведь он прав. Откровенность за откровенность. Как может Льен спрашивать Варга о его тайнах, а о своих и словом не обмолвиться? И конечно, он понимал, что Варг обязан был поведать о причинах своей злости уже за то, что Льен показал содержимое сумки бродяги. Но желание выйти на больший уровень откровенности пересилило все возможные доводы разума.

— На самом деле, — быстро, скороговоркой начал рассказывать Льен, — сбежать собиралась только Рон. А я просто увязался за ней. Она не хотела меня брать, но и оставаться в поместье больше не могла. Я принялся тогда реветь в три ручья и клясться, что никуда ее не отпущу. И если она не возьмет меня с собой, сбегу тоже.

А убегать и прятаться я с самого детства умел так, что никто найти не мог. Сестра поверила сразу — знала, если я что-то вобью себе в голову, переубедить невозможно. Так мы с ней и сбежали.

— To, что ты — придурок, который за ней увязался, это понятно, — пиная ногой желудь, констатировал Варг. — Но она-то чего побежала? Неужели ваша бабка ее замуж выдать хотела? За некрасивого, но богатого старикашку?

— Если честно, я не знаю. Она мне никогда не рассказывала, а я не спрашивал.

Но, возможно, все было так, как ты говоришь.

— Да наверняка! Вон и наша мамаша Ачи женить хочет, жужжит об этом каждый день, хуже навозной мухи! Братец еле отмахиваться успевает.

Неужели Варг ему сочувствует? Надо же! И хоть в чем-то не завидует старшему брату.

Варг зло отшвырнул ветку в сторону. Поспешно встал и тут же поморщился от боли в ноге.

— Пойдем, — бросил он. — Если твоя сестра вернется раньше и обнаружит, что нас нет, нам влетит, как думаешь?

— Наверное, — буркнул Льен.

Медленно, опираясь на костыли, Варг захромал в сторону дома.

Подобрав сумку, Льен засунул в нее листы, перо, чернильницу, гребень и даже кроличью лапку — не оставлять же ее в лесу, вдруг пригодиться! Легко догнал Варга, спросил:

— И что думаешь делать?

— Я уже давно собирался сбежать, — не сразу, но ответил он. — Решения Ачи у нас в семье — дело святое, никто оспаривать не будет. Все рады все радешеньки от меня избавиться. Мамаша только перед людьми вид делает, будто заботится обо мне, а сама не дождется, когда я вырасту и уеду подальше. — Варг вдруг заговорил быстро, глотая слова, словно боясь, что Льен не будет слушать: — Знаешь, на кого мой братец меня учиться отправляет? На столяра! Идиот, думает, будто все вокруг хотят заниматься тем же, что и он. И я бы уже давно сбежал, если бы не… Знаешь, куда я шел в тот злополучный вечер, когда Роанна меня нашла?

Льен молча пожал плечами.

— За вещами, — повысив голос, ответил сам себе Варг. — Не один ты в Проклятом лесу тайники умеешь делать. Забрал бы вещи и сбежал. И никогда, ни за что не вернулся бы обратно, слышишь?

Конечно, слышит, он не глухой. И не надо так орать. Хотел забрать вещи и сбежать, а вместо этого угодил в капкан. Не повезло. Бывает.

— И куда бы ты побежал? — осторожно поинтересовался Льен.

— На север. В порт. В первый попавшийся порт. Напросился бы помощником на корабль — на бриг или бригантину, мне бригантины больше по душе. Меня бы взяли, там здоровые крепкие парни всегда нужны.

Он вдруг осекся и замолчал, словно выговорился полностью или сообразил, что сболтнул лишнего.

— Ого, — только и смог произнести Льен. — Так ты, значит, море любишь?

Варг остановился внезапно; Льен, шагнув, наступил на костыль и чуть не выбил его из рук застывшего мальчишки.

— Море нельзя не любить, — повернувшись, серьезно ответил он. — Ему нужно отдаваться всей душой, полностью, без остатка, без оглядки на прошлое или будущее, без страха одиночества или надежды на счастье. Море поглощает тебя целиком, и нет на свете ничего прекрасней, чем море. Ненасытные чайки, едкий запах водорослей, ласковая музыка прибоя, толпы людей у причала. И корабли…