равшего силу антисемитизма? Поступить в юридический

институт им. М. И. Калинина оказалось для меня несложно.

Вступительные экзамены были по гуманитарным дисципли-

нам, в которых я чувствовал себя в родной стихии. Институт

размещался в доме на Университетской набережной, рядом

со зданием Двенадцати коллегий. Когда-то в этом доме жил

первый генерал-губернатор Петербурга, Александр Данило-

вич Меншиков.

Формально наш вуз не был частью юридического факуль-

тета в Университете, он имел собственные администрацию

48

Соломоник А.Б. Как на духу

и бюджет; но де-факто деятельность этих двух юридических

учебных заведений, близко расположенных друг от друга, часто пересекалась, и они были тесно связаны между собой.

Многие лекторы читали в обоих вузах, часто проводились

совместные мероприятия. Наши учебные аудитории, как я

сказал, располагались в Меншиковском дворце, в нескольких

шагах от Ленинградского университета. Интерьеры дворца

были роскошными, и повсюду стояли книжные шкафы со ста-

ринными фолиантами, покрытыми толстым слоем пыли.

Их никто и никогда не касался, для будущих советских юри-

стов они не представляли никакого интереса.

В самом начале августа 1945 года, в разгар моей экзаме-

национной сессии, произошло событие, изменившее ход

человеческой истории. Американцы сбросили две атомные

бомбы на Японию, и Вторая мировая война прекратилась.

Я узнал об этом, придя на очередной экзамен и прочтя в газете

кратчайшую заметку в несколько строк, буквально следую-

щее: «США сбросили на японский город Хиросима атомную

бомбу». И все – никаких комментариев. Широкой публике

это ни о чем не говорило: ни что такое атомная бомба, ни какое

значение все это имело. Я прочел и отложил газету в сторону; у меня были иные, более важные заботы. Сталин и его прави-

тельство, по-видимому, хотело замолчать колоссальное значе-

ние этого факта, открывавшего пути в неизведанное и обна-

ружившего серьезное отставание страны Советов в научных

исследованиях. Они этого в полной мере добились. Лишь

позже, со значительным опозданием начал доходить до нас

смысл происходящих событий.

К тому времени я уже приступил к занятиям в инсти-

туте. Наш курс был первым в истории этого вуза. Его костяк

составляли демобилизованные воины, прошедшие тяж-

кую школу войны. Они были намного старше меня и еще

нескольких гражданских, пришедших на студенческую ска-

мью сразу после окончания школы. Мы разительно отлича-

лись одеждой, интересами, вкусами, а, главное, – образом

мышления.

Демобилизованные щеголяли в своих военных шине-

лях, некоторые – в галифе и сапогах. Молодые студенты, 4. Возвращение в Ленинград, школа и вуз

49

пришедшие после школы, были одеты кто во что горазд. Я, например, на первом курсе носил морскую рубашку с огром-

ным четырехугольным воротом, откидывавшимся назад. Ее

мне сшила мама одного из моих знакомых мальчиков, кото-

рому я помогал в школьных занятиях математикой; ей нечем

было расплатиться со мной, но очень хотелось отблагодарить.

Вместо пальто я носил кургузую коричневую кофту, кото-

рую мама купила по случаю и которой я ужасно стеснялся.

Студенты, прошедшие войну, были гораздо старше молодой

поросли, легко сходились и расходились со своими пассиями, а мы только к этому приобщались. Но все это не мешало нам

дружить друг с другом и по большей части друг друга уважать.

На фотографии, помещенной ниже, запечатлена группа сту-

дентов на семинаре в одной из комнат дворца. Видны шкафы

с книгами и непременный портрет вождя. Я (в очках) сижу

в первом ряду, слева от меня – мой друг Люциан Васильев, а

рядом с ним – один из старших студентов в шинели.

Я подружился с двумя фронтовиками – Колей Осипо-

вым и Алексеем Левашовым. Оба они хлебнули горя во время