жении всех лет войны. Они были обречены на нищету и прозя-

бание, о чем я еще буду рассказывать дальше.

За время пребывания в Черновском я закончил восьмой

и девятый классы. Учился легко и охотно. В девятом классе

у нас не было уроков иностранного языка – как я писал, наш

преподаватель немецкого куда-то неожиданно исчез. Вообще

в Советском Союзе внезапные исчезновения людей никого

не удивляли. Все было так, как это описывал М. Булгаков

в романе «Мастер и Маргарита» в отношении «дома 302-бис

с нехорошей квартирой 50». Люди исчезали, а оставши-

еся лишь пожимали плечами и боялись открыть рот. В моей

жизни я столкнулся с подобным событием несколько раз.

Еще в Ленинграде из квартиры под нами исчезла семья Гоши

40

Соломоник А.Б. Как на духу

Пастака, который учился со мной в одном классе. Они были

эстонцами, и их пропажа никого не удивила. То же самое про-

изошло с преподавателем немецкого языка. Он, правда, был

поляком, но и его судьба не комментировалась. Не помню, чтобы я задумывался по этому поводу. Раздумья пришли зна-

чительно позднее, когда я повзрослел.

Мама отреагировала на отсутствие преподавателя быстро

и решительно: она наняла для меня учительницу английского

языка, которая сидела без работы. Та приходила к нам и зани-

малась со мной частным образом. Я охотно изучал английский

и сделал за год большие успехи. Потом я продолжал изучать его

уже в Ленинграде, что оказало огромное влияние на мою даль-

нейшую судьбу. Но об этом подробнее в следующих очерках.

Осталось подвести итог периоду эвакуации. Я его оцени-

ваю очень позитивно, ибо тогда я научился самостоятельно-

сти, открылся внешним влияниям и научился адекватно реа-

гировать на трудности. Из маменькиного изнеженного сынка

я превратился в думающее существо, принимавшее самостоя-

тельные решения. Школа эта положительно сказалась на всей

моей последующей жизни.

4. В О З В РА Щ Е Н И Е

В Л Е Н И Н Г РА Д , Ш К О Л А

И В У З

Летом 1944 года, после снятия блокады, ленинградцы полу-

чили возможность возвратиться в свой город. Для этого они

должны были написать прошение по какому-то адресу в город-

скую администрацию, чтобы получить разрешение на при-

езд. Обитателям интернатов было легче: выжившие родители

жаждали воссоединиться со своими чадами и бомбардировали

нас и администрацию города письмами. Так или иначе, группа

ребят из моего интерната получила пропуск на возвращение

домой. Я был в их числе. Нас быстро собрали, посадили опять-

таки в «телятник» (грузовой вагон) и отправили в Ленинград.

4. Возвращение в Ленинград, школа и вуз

41

Я ехал один, без матери; она должна была обслуживать тех, кто

не попал в первую группу, и осталась с ними. Вскоре она при-

ехала, но поначалу я жил один.

Мы ехали долго даже по меркам того времени. Одеты мы

были кто во что горазд. Особенно плохо обстояло дело с обув-

кой, и я ехал босой. В Черновском я щеголял в лаптях, но не

мог же я появиться в лаптях в стольном граде Ленинграде. Уже

на подъезде к городу нас собрали и вытащили мешок с хранив-

шейся в нем обувью. Мне достались ботинки почти на номер

меньше моего размера, так что я с трудом их натянул – они

жали ужасно. Несколько дней я ходил по городу босиком, добравшись до дома, я немедленно выкинул жавшие ноги

ботинки. Помню, как в один из первых дней после приезда мне

пришло в голову пойти в кинотеатр «Правда», чтобы посмо-

треть какой-то фильм. Это было совсем рядом, и я пошел без

ботинок. Контролер изумленно посмотрела на меня, но про-

пустила – в те дни было много такого необычного.

Меня встречал папа и отвел на квартиру. Он считался

ответственным за сохранение нашего крошечного жилья

и действительно его сохранил. Но мебели в комнате не было, и мы начали собирать вещи по соседям. Это не было сложным