Джеймс не сводил с Фреи пристального взгляда. В ответ она посмотрела на него искоса, но после того, как их взгляды встретились, молча отвернула голову, испытывая его терпение. Более охотно Джеймс хотел разрешить их напрасную размолвку поцелуем, на который девушка без сопротивлений ответила бы, и они без лишних рассуждений о будущем или прошлом вернулись бы к тому настоящему, что удачно устраивало обоих. Но испытывая непривычное беспокойство, Джеймс не мог оставить без обсуждения то, что Фрея, похоже, скрывала от него некоторое время, поддавая сомнению искренность сводящего его с ума чувства.

— Какого чёрта между вами происходит? — он опять повысил тон, заставив посмотреть её на себя с ещё большим недоверием. — Фрея, — Джеймс сменил раздражительное нетерпение на усталую мольбу. Аккуратно взял девушку за руку. Стоило её глазам заметить его избытые в кровь костяшки, как взгляд стал мягче. Пальцы девушки переплелись с его, отвечая наконец-то взаимностью.

— Я наполовину еврейка. Реймонду этого достаточно, чтобы донимать меня, — Фрея говорила неуверенно, с каждым словом сжимая руку Джеймса всё сильнее. — Он совершенно помешан на идее нацизма, и я думаю… — голос девушки понизился до шепота, пока Джеймс её не прервал.

— Он сломал тебе нос! Сломанный в отместку нос меньшее, на что этот ублюдок может надеяться, — сквозь зубы процедил парень. Его взгляд вдруг стал отрешенным и пустым. Он нахмурился, будто действительно придумывал более изощренную месть, что заставило Фрею закатить глаза и обреченно вздохнуть.

— Поэтому я тебе ни о чем не говорила, — она отпустила его руку, которая, тем не менее, оставалась лежать теперь на её колене. — Господи, мне не нужно было делать этого и сейчас, — произнесла с нервным смешком, сквозь который была ощутимо слышна предательская хрипотца.

— Конечно, нужно было дождаться момента, когда он вовсе тебя прикончит, — резко ответил Джеймс. — Перед смертью ты оставила бы записку с именем, чтобы нам было проще догадаться, кто виновник?

— Ты невозможен, — Фрея резко подхватилась. — Реймонд жалкий трус и вряд ли бы решился на большее, чем пустые угрозы.

— Похоже, твой сломанный нос думает иначе, — он поднялся следом, загородив собою выход. — Только не надо оправдывать всё «случайностью». Ты обманешь этим только саму себя, — в его голосе был слышен вызов, но в то же время раздражение.

Фрея не могла подобрать ответа. Ей не хватало слов, когда её охватил лихорадочный жар от поражения, что было ещё более постыдным, чем избиение Реймонда посреди улицы. Ей было неловко и стыдно, потому что Джеймс был прав и совершенно справедлив в своих рассуждениях, которые Фрея упорно отвергала, самонадеянно полагаясь на лучшее, что было неуверенно и обманчиво.

— Неужели тебе нечего ответить? — с некоей насмешкой продолжал Джеймс, когда Фрея толкнула его в грудь, крепко стиснув челюсти от злости. И она принялась колотить его, что было силы, пока он не обхватил тонкие запястья одной ладонью, прекратив яростные порывы. — Ты должна понимать, что я не могу оставить всё, как есть, и позволить ему продолжать запугивать тебя, но что более важно нападать, когда никого нет рядом, — Джеймс говорил спокойно, когда Фрея переводила сбитое дыхание.

— Я ведь была у тебя дома в тот день, — пронзительный взгляд серых глаз заставил почувствовать мурашки по коже. — Ждала тебя несколько часов, но ты не пришел. Где ты был? — Фрея продолжала пристально смотреть на парня, вынуждая его чувствовать поперек горла застрявший ком.

— Не нужно пытаться сбить меня с толку, — он отпустил её руки, упавшие разом вниз.

— Я даже не пыталась. Реймонд меньшее из зол, покуда ты беспокоишь меня намного больше. Ведь я сидела там, сгорала от стыда перед Дунканом и медленно сходила с ума, думая о том, где ты и с кем. Затем надеялась увидеть тебя в дурацкой галерее, но ты снова не пришел, не соизволив даже объясниться. А теперь появляешься здесь, как герой, и убеждаешь в том, будто спасаешь мне жизнь, в чем я вовсе не нуждаюсь! — её голос был полон упрека, чему было глупо перечить.

Джеймс не отводил от Фреи взгляда, даже когда каждое слово проникало под кожу самой острой иголкой. Ему было неловко, стыдно и совершенно не по себе. Любые оправдания были излишними, да и вряд ли его задетое эго было достаточным поводом для того, чтобы игнорировать девушку, томившуюся в ожидании.

Он думал, что дает ей время и личное пространство, пока сам не потерялся в одном и не злоупотребил вторым. Пауза выдалась ему затянувшейся, и нарушать её первым оказалось уделом гордости, что снова оказалась в приоритете. Теперь, когда Джеймс знал о попытках Фреи всё вернуть вопреки его постыдному бездействию, ему нечем было возразить ей. Признавать её правоту в то же время было достаточно непривычно.

— Дело не в этом… — начал было, когда Фрея не дала договорить.

— Поскольку это касается нас двоих, то дело именно в этом. Мы поссорились из-за того, что я упрекнула тебя в безразличие к остальным, когда в ответ ты заверил меня, что не безразличен ко мне. Затем ты подтвердил иное, — на выдохе произнесла девушка, чувствуя, как к глазам подкатывали слезы. — Впрочем, в этом есть и моя вина. Я убедила тебя в том, что мне было достаточно лишь момента, а теперь будто требую намного больше. Я не должна была тебя обязывать. Всё должно было быть просто, — Джеймс и сам не понял, как Фрея обернула свои же стрелы против себя.