Хуже этого Джеймс представлял встречу Фреи с Мартой, которая нарочно изобличит все его погрешности, о которых даже если девушка и догадывалась, то замалчивала, не уделяя им внимания. Не хватало и того, чтобы она узнала о помолвке, к которой приложила руку мать, игнорируя его нежелание связать себя узами брака с кем-либо. Для него договоренность родителей не имела значения, и письма Марты по-прежнему лежали где-то нераскрытыми, но Фрея могла принять это близко к сердцу, да и к тому же стала бы пенять на то, что он обманул её. Джеймс не считал умалчивание ложью, но ему не представлялось возможным объяснить это Фрее.

Он старался не думать обо всем, покуда у него не было подобной привычки, да и к тому же пока было время. Оксфорд был безопасным местом для их отношений, которые Джеймс если не боялся потерять, то очевидно дорожил ими, поскольку даже недавний небольшой перерыв вовсе не пошел им на пользу. Всё испортилось, но они смогли вернуться к тому, что было до той бессмысленной размолвки, к тому же неожиданно всё стало только лучше.

Казалось, уезд в Лондон всё изменит после того, как всё лишь успело стать на свои места. Неожиданно жизнь начала приобретать чуть более мягких красок, когда Джеймс перестал видеть радость в пестрости резких цветов. Порядок его жизни был спокоен, и пока ему это не успело надоесть, он хотел сохранить это, как можно дольше, что было невозможно.

Джеймс не предупредил мистера Клаффина об уезде, пока до того не осталось два дня. Поэтому после последней поставленной точки первым предложил мужчине выпить чаю на кухне, на что тот охотно согласился.

— Я уезжаю в Лондон на зимние каникулы, поэтому мы вряд ли сможем увидеться раньше января. Я приготовил вам ранний рождественский подарок, — Джеймс протянул через стол нечто в оберточной бумаге. Мистер Клаффин поставил перед парнем чашку с чаем, Элли заняла своё место у ног. — Это книга, — объяснил, когда мужчина сорвал бумагу.

— Это очень мило с твоей стороны. Мне жаль, что я не приготовил подарка для тебя, — пустой взгляд мужчины стал виноватым, даже когда он просто смотрел перед собой, не касаясь невидящим холодом парня.

Мистер Клаффин вдруг замешкался. Кажется, ему действительно было неловко, но, тем не менее, открыв книгу, он провел по странице пальцами, и едва те ощутили знакомый шрифт Брайля, благодарная улыбка озарила усталое лицо. Джеймс не смог сдержать ответной улыбки.

— Всё это пустое, — он взял со стола печенье, обхватив свободной ладонью горячую чашку. Откинулся на спинку стула и принялся с упоением пить чай. — Вы будете отмечать Рождество здесь? — спросил осторожно.

— Скорее всего, я проведу праздники в обществе миссис Эдвардс и её милых детей, как и несколько раз до этого. Она любезно принимает меня у себя с тех пор, как я вернулся, — мистер Клаффин неловко улыбнулся. Отложив книгу в сторону, он и сам приступил к чаепитию. — Как твои дела с той девушкой? Ты давно не вспоминал о ней.

— Всё в порядке, — Джеймс чуть было не захлебнулся кипятком, поэтому откашлялся в руку, вынудив Элли встревоженно поднять голову и навострить уши. Спустя считанные секунды её интерес погас. — Её жених расстался с ней. Мы вроде как вместе теперь.

— Какое удобное стечение обстоятельств, — хмыкнул мужчина.

— На самом деле он всё ещё не знает о наших взаимоотношениях. Всё случилось само собой, — Джеймс ощутил острую потребность в оправдании. — Он бросил её через телеграмму. Разорвал помолвку без лишних объяснений.

— Это действительно ужасно, — мистер Клаффин нахмурился, будто в мгновенье задумался о чем-то. — В любом случае я рад за тебя. Твоё чувство должно быть искренним после всей борьбы, что ты выстоял против самого себя.

— Кто бы мог подумать, что я смогу противоречить самому себе, — Джеймс облегченно усмехнулся. Его в действительности удивляло то, как быстро всё переменилось, и вряд ли он стал бы что-либо менять. Ему ещё никогда не было так приятно нарушать клятву.

— И каково это? — спросил мужчина, когда Джеймс не смог уловить сути заданного вопроса. Он посмотрел на него в недоумении, забыв о том, что тот не мог так легко прочитать выражения его озадаченного лица. Впрочем, затянувшейся паузы было достаточно. — Каково это оказалось влюбиться?

— Достаточно необычно. Это как будто потерять себя, чтобы обнаружить, что прежде ты никогда не был собой. Звучит запутано и странно, но…

— Нет, я достаточно хорошо понимаю тебя, — ответил мистер Клаффин, не дав парню договорить. Он улыбнулся, когда Джеймс сжал губы в тонкую полоску и закивал головой, прежде чем сделать ещё один глоток обжигающего напитка.

Он не стал надолго задерживаться, поскольку скоро должна была прийти миссис Эдвардс, соседка мистера Клаффина, с которой Джеймсу довелось пересечься лишь трижды, и всякий раз это было жутко неловко. Женщина всё время смотрела на него с некоем подозрением, которое не могла отважиться произнести вслух, когда Джеймсу она всего лишь казалась жутко странной.