— Ладно. Тогда я даже не хочу знать подробностей, — Спенс поднял руки вверх и опустил голову. Привычными ловкими движениями разлил по чашкам кипяток, бросил чайных листьев, насыпал сахару, как обычно, рассыпав и по столу.

— Знаешь, пора бы тебе уже знать эти подробности, — Джеймс усмехнулся, выдыхая в воздух ядовитые кольца сигаретного дыма, заполняя гадким запахом воздух. — И, тем не менее, я никого не охмурил этой ночью. Хотелось бы надеяться на обратное, но боюсь, что всё же эта крепость мне ни за что не поддастся.

— Разве ты не был на ежемесячном вечере, устраиваемым Инканти? — Спенсер смотрел на друга с большим опасением, заняв место за столом. Джеймс не внимал его настороженности, кивнув утвердительно в ответ. — А в последний раз ты там был ещё в марте позапрошлого года, если я не ошибаюсь.

— Феноменальная память, — иронично усмехнулся Джеймс, потушив тлеющий окурок и выбросив его через форточку.

— Чёрт, Джеймс! — казалось, будто Спенс ненароком обжегся, что случалось не редко, поэтому Джеймс спокойно последовал в ванную, не став обращать на друга внимания. И всё же тот посеменил за ним. — Ты был с Фреей? — начал выглядывать Джеймса через круглое зеркало, когда тот принялся чистить зубы.

— Да, и что с того? — стегнул плечами, когда по подбородку потянулась белая линия пасты. Спенсер по-прежнему смотрел на него с таким необъятным ужасом в глазах, будто его медуза ужалила, не меньше. Спенс в свою очередь искренне не понимал, притворялся ли друг или действительно не понимал, в чем была проблема.

— Ты же знаешь, что она кузина Дункана. Она совсем не… — парень замялся, не в силах объяснить то, что и так было очевидно. — Она лучше всего этого, знаешь ли.

Джеймс нагнулся над раковиной, промыл рот, плеснул в лицо холодной воды, прежде чем медленно развернуться к другу. В глазах ни единого намека на шутливость, губы грозно сжаты в плотную линию, ноздри вздулись от злости. Вся легкость испарилась в мгновение ока. Ночь прошла. Наступило утро, и день обещал оставить предыдущий в пыли забвения. Спенсер заметил, как Джеймс сжимал края раковины и, казалось, та повалиться вниз под натиском, но большей была вероятность того, что Спенс упадет первым.

— Она лучше чего?.. — строго спросил, вынудив друга неприятно поежиться. Спенсер начал блуждать рассеянным взглядом по замкнутому пространству комнаты, будто не мог найти выхода, что был буквально за его спиной.

— Ты ведь понимаешь, что я имею в виду. Она ведь тебе не нравиться, как и любая другая девушка. Всё, что тебя привлекает в ней, как она легко может дать тебе отпор, но в остальном… Я всего лишь прошу прекратить эту игру, пока не стало слишком поздно, — Спенсер начал бормотать себе под нос, но каждое слово проходило Джеймсу под кожу, будто сквозь неё протягивали иголки. Это было честно и справедливо. Он и сам не стал бы отрицать того, что это была чистейшей воды правда, но вот только что-то внутри противоречило этому.

— Она меня не привлекает, — резко отрезал. — Лишняя трата времени и усилий, которые, в конце концов, не будут того стоит, — Джеймс выпятил вперед подбородок, расслабил вдруг ладони и даже поддернул вверх краешек губ. — Она сама просила проводить её домой. В конце концов, это же кузина Дункана. Как я мог отказать? — иронично подметил, окончательно выпутываясь из сетей прошедшей ночи. Оставил её в затворках памяти, как кадры из фильма, которого был сторонним наблюдателем, но не больше.

— Не влюбляй её в себя, — Спенсер покачал головой, пока вовсе не вышел из комнаты, вернувшись обратно на кухню.

Он не верил Джеймсу. В большей мере доверял своему чутью, нежели любым убеждениям друга, насколько правдоподобными те не были бы. Спенсер замечал больше, чем любой другой, вероятно, даже сами Фрея или Джеймс. В присутствии друга девушка почти всегда вжималась в кресло или стул, чувствовала себя крайне некомфортно рядом с ним и постоянно чем-то занимала руки, то мяла подол платья, то салфетку на столе, то с силой вжимала ногти в мягкую плоть собственного тела. Когда Джеймс оказывался на расстоянии, бросала на него неосторожные взгляды, розовые губы поддевала кроткая улыбка, щеки неизменно окрашивал прилив крови. Джеймс же был непривычно настойчив и задирист, хотя привычной его уловкой была небрежность, безотказно срабатывающая с каждой, что лишь мельком обращала на него внимание. Он будто пытался задеть Фрею, как капризный ребенок, оказавшейся на чужом дне рождении, ютился рядом с ней и нарочно выводил из себя.

Казалось, в промежутке между инцидентом, случившемся несколько лет назад на балу, и новой встречей в старой закусочной, успело произойти ещё кое-что. Для Спенсера это было слепое пятно, что глаза никак не могли уловить, но, очевидно, это было что-то важное, ведь завязало между Джеймсом и Фреей крепкую нить, плотно связывающую их друг с другом. Было в их отношениях много противоречий и опасений, которые Спенсер выложил перед другом, как на ладони. И тень неуверенности, скользнувшая на лице Джеймса, дала четко понять, что отказаться от Фреи ему будет не так уж просто.

Тем не менее, они решили оставить этот разговор. Когда Дункан проснулся, все трое отправились в закусочную. Во время завтрака ни Джеймс, ни Спенсер не произнесли друг другу и слова, скованные в цепи неловкости разговора, который держали втайне от Дункана. Унылые лица обоих давали понять, что случилось что-то неладное, но они и прежде ссорились так часто, что предугадать, что стало между ними в этот раз было сложно, поэтому Дункан даже не пытался сделать этого. Он всего лишь пытался разговорить друзей, что оказалось тоже не весьма удачной попыткой.