— Мила, — позвал меня Самородов, отодвигая стул. Помог мне занять свое место.

Галина Сергеевна дождалась, пока Александр усядется. Затем и сама прошла к своему стулу во главе стола.

— Людмила Константиновна, Александр Дмитриевич, опираясь на полученные данные, предоставленные вами и на результаты проверки, проведенной в вашем доме, которая не выявила никаких нарушений, — на этих словах Галина Сергеевна запнулась, переводя красноречивый взгляд на Марию Семеновну. — Нами было принято решение предоставить вам временную опеку над Кириллом. С момента заключения этого договора сроком на шесть месяцев вы берете на себя ответственность за этого ребенка. За нами остается право расторгнуть договор о временной опеке в течении десяти дней. Такое же право остается и за вами.

О боже, мы сейчас о ребенке разговариваем или о холодильнике, который собираемся приобрести?..

От нахлынувших чувств закружилась голова. Я схватилась за край стола, чтобы удержаться и не упасть со стула.

— Людмила Константиновна, с вами все хорошо? — послышался встревоженный голос заведующей.

— Мила, ты как? — раздалось почему-то снизу. Открыла глаза, сама и не заметила, как зажмурилась, пытаясь унять головокружение. У моих ног на корточках сидел Айсберг Дмитриевич, встревоженно вглядываясь в мое лицо. Головокружение прекратилась и я нашла в себе силы улыбнуться.

— Да, спасибо, все хорошо. — Распрямилась. — Просто перенервничала.

— Людмила Константиновна, держите, — Галина Сергеевна подала мне стакан с водой.

— Спасибо.

После выпитой живительной влаги все вокруг заиграло красками. Согласились!

Затем свое слово взял юрист, разъясняя наши права и обязанности. Отдельно выделил тот пункт, что мы, не смотря на опекунские привилегии, не имеем права распоряжаться недвижимостью Кирилла, которую, конечно, круглый сирота не имеет.

Так же нами были проверены банковские реквизиты. Ведь государство, от широты своей души, теперь обязалось выплачивать нам ежемесячное пособие. Самородов лишь хмыкнул, ставя свою подпись на документе.

Распишитесь здесь, распишитесь там. К окончанию нашей встречи на косточке указательного пальца красовалась мозоль. Зато это стоило того. Нам наконец-то вручили документ, подтверждающий наше с Самородовым опекунство.

— Я буду вас периодически проверять, — вставила свои пять копеек Мария Семеновна.

— Всегда вам рады, — ответил за нас обоих Айсберг Дмитриевич своим холодным голосом, который мог продрать до костей. Рады — это не то слово!

— Я не верю, — сказала я Самородову, оказавшись наедине в машине. — Саша, ты можешь поверить в это?!

Айсберг Дмитриевич лишь улыбнулся, наблюдая за моей реакцией.

— Мила, как ты себя чувствуешь?

— Все отлично. А что?

— Перепугала меня.

— Все нормально, Саша, правда. Так, сейчас давай пулей в магазин. Надо купить игрушек. Что еще-то? Памяти нет совсем…

Наконец, тайна за семью печатями стала доступна для нас. Когда мы вернулись в кардиологическое отделение, Самородов попросил лечащего врача уделить нам время. Мы оставили Кирилла и его новых друзей заниматься распаковкой игрушек, а сами отправились за ответами в кабинет светила кардиологии.

Дефект межпредсердной перегородки. Таковым был диагноз.

Не смотря на подготовку к этому разговору, после произнесения врачом диагноза, по спине пробежал озноб. Из моей головы напрочь вылетела вся информация, которую я почерпнула из просторов интернета, когда изучала все разновидности пороков сердца. Про этот я тоже читала, только, что?..

— При таких пороках применяются два вида операции — малоинвазивный и полостная на открытом сердце.

— В случае с Кириллом какая будет проведена операция? — спросил Самородов. Он лучше меня владел собой и только близкие люди могли разглядеть за этой холодностью волнение. Айсберг Дмитриевич сжимал мою руку в своей, и сейчас я не понимала, чья из наших конечностей отбивает нервную дробь.

Мое сердце трепыхнулось и замерло в ожидании ответа на вопрос.

— В случае с Кириллом возможна только операция на открытом сердце.

Сквозь белый шум, окутавший меня, доносились страшные слова: разведение грудной клетки, аппарат искусственного кровообращения, долгое восстановление.

– Почему нельзя провести малоинвазивную операцию? — спросил Александр надломленным, даже нет, сломленным голосом.

— Понимаете, этот дефект часто встречается у детей. К семи годам, в некоторых случаях, перегородка закрывается сама, но иногда она становится шире. У Кирилла именно такой случай. Заплатка, которая вводится через артерию при малоинвазивной операции слишком мала, чтобы устранить его дефект.