— Это какой-то ритуал или на небе действительно что-то есть? — сиплый шепот коснулся моего уха.

— Есть. Огромная проблема для захватчиков, — честно призналась я. И восхищенно выдохнула: на куполе как на газетных листах отобразились сведения о боях, ставки, в которых лидировали князь Варган против Сагга, и отсчет последних секунд до объявления...

Оно еще формировалось из искр в слова, когда Лавир спросил:

— Вы уже знаете, как мы вернемся назад?

— Возьмем билеты на подземный поезд! — беспечно отмахнулась я.

И тем страшнее было увидеть широкую надпись на тарийском: «В преддверии закрытых боев все рейсы отменены, вокзалы закрыты, воздушные пути запечатаны. Откажитесь от выпивки, никто не повезет вас домой».

— Твою юждарь в прах! — выдали разочарованные воины, и я впервые услышала реальное значение данного речевого оборота. Емкого и недвусмысленно грубого.

— Что-то случилось? — спросил лакей, оглядываясь.

— Остались билеты лишь на утренний поезд, — сказала я полуправду, понадеявшись, что он не подловит меня на полулжи.

Поймать не поймал, но заметил:

— Все уходят.

— Куда уходят?

— Туда. В сторону светящейся арки. — Он махнул рукой вправо. Но все стояли...

Степняки стояли там же! И только два десятка человек, одетые иначе, чем исконные тарийцы, вдруг устремились в направлении арки, на которую Лавир указал. Как стайка рыб, огибающая рифы, они обошли воинов и исчезли в ее сводах.

— Лавир, не спешите, — попросила я. — К слову, что вы видите вокруг?

— Пустую площадь, — ответил он, пожав плечами.

Очаровательно. Восхищенный вздох вырвался сам собой. Кажется, я только что наблюдала, как тарийцы удалили ненужных зрителей с места проведения боев. Интересный маневр и действенный, если допустить, что зрителями были шпионы, обманным путем получившие билеты.

— Последуем за ними? — спросил Лавир.

— Нет. Замрите и молчите.

На всякий случай взяла его за рукав, и не в первый раз порадовалась, что браслет на моем запястье позволяет не толькo слышать, но и видеть то, что видят степняки. На куполе шел отсчет красных цифр, и все безмолвно ожидали его завершения. Хорошо, что я держалась за Лавира, дальнейшее попросту выбило почву из-под ног — площадь засияла мелкими рунами и провалилась. Слуга не дрогнул, он видел иное, а я с трудом задавила визг. Мы падали! Стремительно неслись к другому магическому куполу и появившимся из темноты десяткам трибун с рядами кресел.

Но вместо смертельного столкновения и смерти произошел лишь мягкий толчок. Все хохoтнули, лакей удивленно выдохнул: «Землетрясение? Не знал, что в Тарии они происходят». А у меня подогнулись колени, в сумке звякнули склянки. Боже, да у степняков не только походы к Святыне проверяют выдержку! Я с трудом проталкивала воздух сквозь легкие, старалась не сипеть от перенесенного ужаса.

— Хотите присесть? Сзади скамейка, — предложил Лавир, продолжая «стоять» на площади, хотя вокруг нас были трибуны, а указывал он на кресла с парой знаков на подголовнике.

Сверив их значки с номерами мест, указанных в билете, я с радостью признала в них наши кресла и с комфортом устроилась. Лакей опустился рядом и, нет сомнений, в тот же миг прозрел от наведенной иллюзии. Дернулся, попытался вскочить, но я удержала.

— Что за?! Это ведь... Это мне не кажется, ведь не кажется?! — И пусть восхищaлся Лавир шепотом, к нам все равно повернулось несколько голов.

— Настойку? Конечно, я подам вам настойку, — прохрипела, словно старец у смертного одра, и выудила из сумки одну из склянок. Протянула банку, словно он о ней попросил с неверием и восторгом. Интерес к нам пропал, а мой сопровождающий затих, в нервном волнении скручивая и закручивая пробку.

— Это реальность, Лавир. И вы вряд ли все запомните, — ответила я, заметив знакомую черноглазую девицу, с которой у меня были связаны ошеломительные, но уже совсем не яркие воспоминания.

Облаченная в светло-синее струящееся по тонкой фигурке платье, она раскинула руки, тряхнула головой, и арена исчезла в белом гудящем пламени. Огонь поднялся волной, стремительно пронесся по трибунам, обогнул кресла, коснулся ног и опал полупрозрачным дымом.

— Что ж, все на месте, — возвестила она о результатах столь устрашающего подсчета и широко улыбнулась: — Позвольте поприветствовать вас, гордые сыны степей...

Из ее приветствия я услышала лишь первые слова, остальную речь о долге, чести и справедливости, которая вoсторжествует в бою, пропустила. Черный конверт ярко засиял в нагрудном кармане моего плаща, напугал раздраженным Варгановским «Здравствуй!» Объяснить бы это плохой слышимостью, но строчка в карточке лишь подтвердила крайне взвинченное состояние князя. Буквы летели разгневанными птицами, в двух местах бумага была едва ли не насквозь пробита пером.

«Скажи, что ты меня послушалась!» — гласило послание, и я предпочла промолчать.