– И как успехи? – поинтересовалась Яна и собралась было добавить «господин дознаватель», как поскользнулась и ухватилась за Щумана, чтобы не упасть.

– Ох… простите…

– Всё в порядке? Целы? Не ушиблись?

– Вы меня сегодня весь день только и спрашиваете: всё в порядке? Всё в порядке? Нет, господин Щуман, не в порядке. Мне плохо. Я боюсь.

– Меня?..

– Будущего. Вас я больше не боюсь. Чем вы можете сделать мне ещё хуже?

Он резко остановился и схватил её за локоть. Выдохнул, налегая на «ч»:

– Достаточно.

– Сейчас огнём полыхнёте, – холодно произнесла Яна, дёргая рукой и пытаясь вырваться. – Живи вы в Средневековье – поджигали бы ведьм без всяких факелов.

– Яна! Хватит!

– А что, никто вам такого не говорил? Все лебезят перед вами, господин Щщ-ю-у-ман? – протянула она. – Ну, что вы скажете? Что вы мне сделаете? Если не выслали, не усыпили, до сих пор не обнулили – значит, зачем-то я вам нужна. Значит, ничего вы мне не сделаете, мистер инквизи…

– Вы переходите границы!

– Границы? В этой ситуации нет границ. Граница есть между Оссией и Ерлинской Империей. И я думала, что уж за ней, за этой чертой, обнулений не существует. Но, видимо, тут кое-что похлеще: тут это не только…

Он крепче схватил её за локоть, встряхнул и твёрдым, ровным голосом велел:

– Яна Андреевна, довольно. Критикуя, предлагай. Представьте себя на моём месте – что бы вы сделали?

Она замолчала, испуганная тем, как быстро он взял себя в руки – мгновенно подавив ярость, потеряв всякие признаки злобы. Перед ней снова стоял тот бесстрастный мужчина, которого она полмесяца назад встретила на пороге допросной. Вот-вот выйдет за дверь и заговорит с ней механическим голосом.

– А что вы можете сделать в Оссии? Какое вам вообще дело до другой страны? – тихо произнесла она.

– А если предположить, что дело есть? Если предположить, что я имею полномочия что-то изменить?

– Да неужели? – горько спросила Яна, ёжась от резкого, сырого ветра. – И в чём же ваш интерес?

– Обещаете больше не кричать, не злиться и не вести себя как истеричный подросток?

Щуман выжидающе умолк, глядя на неё пронзительно и оценивающе.

Яна, стиснув зубы, кивнула. Он указал на каменную скамейку перед фонтаном, уселся и похлопал по сидению рядом. Яна, помедлив, села. Обхватила себя руками и задрала голову, глядя в быстро пролетающие тучи и солнце, хаотично проглядывавшее сквозь снежный туман.

– Оссия – масштабный эксперимент социологов Ерлинской Империи. Материалы и нематериалы у вас на родине забирают вовсе не для того, чтобы делать людей бесстрастными и послушными. Вся эта пропаганда про «больше труда, меньше криминала»… Это, конечно, так. Но дело в ином. В том, что эмоциональный заряд, который несут в себе материалы, можно снимать и переносить на другие вещи. Понимаете?

– Понимаю, – после паузы откликнулась Яна, переваривая его слова. – Но не вижу, как это применимо на практике.

– Верный вопрос. Объясню. Положим… Ну, что у вас забирали в последний раз?

– Закладку из учебника. Просто картонка, но я её изрисовала. Рейдовики решили, что это нужно изъять.

– Почему они так решили?

Яна пожала плечами: ответ казался слишком очевидным.

– Сработал пхоноскоп. Запищал, вот и забрали.

– На что реагирует пхоноскоп?

– Господин Щуман, это становится похоже на допрос.

– Пожалуйста, не называйте меня так, – ровным голосом повторил он. – Я вас очень прощу. Хоть вы-то…

Яна с удивлением уловила в его тоне ноты усталой, раздражённой горечи. Неужели и вправду может надоесть, когда к тебе обращаются «господин»?

– А как мне вас называть? – снова спросила она, но на этот раз без желания уколоть. Яна просто ждала ответа – и не без толики любопытства. В Оссии она всегда обращалась ко всем взрослым, кроме матери, по имени-отчеству. Но на бейдже Щумана отчества не было – за время допросов она выучила написанное там назубок. Здесь, в Ерлинской Империи, властным мира сего говорили нейтральное «господин». Другого варианта ни вспомнить, ни придумать Яна не могла.

– Просто Арсений, – ответил он, прерывая её размышления. – Просто Арсений, Яна… Андреевна.

Щуман пожал плечами – видимо, своим мыслям, – смахнул со скамейки еловые иголки.

– Так на что, по-вашему, реагирует пхоноскоп?

– Не знаю. Никогда не задумывалась. Мне всегда казалось, что у рейдовиков есть списки, которые закладываются в базу пхоноскопа, и он как-то распознаёт запрещённые предметы…

– Думаете, изрисованная закладка есть в такой базе?

– Не знаю. Иногда их выбор меня смущает. То есть я понимаю, когда они забирают фотографии или дневники – это действительно мощные материалы, с ними бывает столько всего связано. Но когда хапают ручки, крема, закладки – это же бред!