Женщина в пальто подошла и попыталась взять Иру за руку.

– Пойдём, Ириш.

Ира вырвалась и заголосила ещё пуще. Яна утёрла слёзы и хрипло, твёрдо попросила:

– Ирочка, давай… Скоро-скоро увидимся. Иди, хорошая моя.

– Пойдём, – подхватила женщина. – Бисквиты с кремом. Ты же помнишь, я обещала бисквиты с кремом…

К чести Иры, она не купилась на бисквиты. Но её хватка ослабла, будто она обессилела от рыданий. Яна осторожно расцепила Ирины кулачки и оторвала её от себя. Беспомощно повторила, глядя, как женщина, взяв сестру под мышки, словно мешочек, стаскивает её с её колен:

– Скоро-скоро увидимся…

Глаза у Иры блестели, по щекам катились крупные, как горошины, слёзы. Чёлка слиплась, капюшон сбился, и взгляд был совсем как у маленькой ламы.

Яна истерично всхлипнула от этого неуместного сравнения. Иру наконец отцепили. Женщина на руках унесла её за ту же купу елей, из-за которой они появились. Словно белая ведьма утащила сестрёнку в лес.

Когда обе фигуры скрылись между стволов, Яна, дрожа от холода, обернулась. Щуман снова смотрел на неё странным, недоверчивым взглядом: как будто ждал, когда же она рассмеётся, или оступится, или вовсе растворится в воздухе.

***

Арсений не произнёс ни слова до самого конца поездки.

Яна наконец рассмотрела то, что он называл комплексом, снаружи. Огромное серое здание в форме буквы «П», во внутреннем дворе которого прятался целый город – низкие ангары, стеклянные теплицы, бункеры, усыпанные антеннами, увешанные проводами… Автомобиль остановился у главного входа – широких массивных дверей, к которым вели крутые, облицованные кафелем ступени. Щуман подал Яне руку и придержал дверь.

– Ничего не хотите сказать мне?

Она покачала головой: боялась, что если заговорит – расплачется.

– Хорошо. Отложим. Успокойтесь. Я ничего не требую от вас сейчас.

Арсений завёл её в свой кабинет, а сам ушёл, не объяснив, не сказав, надолго ли, что будет дальше. Через десять минут внутрь без стука вошла девушка в аккуратном сером платье. Не поднимая головы, она водрузила на стол поднос с чашкой чая и прозрачным контейнером. В контейнере оказался мясной салат, но Яна не могла есть.

Она глотнула чая; он оказался сладким и еле тёплым. Яна выпила всю кружку залпом и поняла, что больше не может сидеть. Встала. Подошла к окну. Ни решёток, ни замков на окне не было; при желании его можно было бы запросто открыть.

Какое-то время Яна смотрела во двор. К широким дверям ангара подъехал фургон; люди в серо-зелёной форме засуетились, разводя створки, включая сигнальные огни. Что там, в кузове, под тёмно-зелёным брезентом? Очередная порция материалов из Оссии? Лабораторные мыши? Украденные сёстры? Подопытные кролики – такие же как она?..

Отойдя от окна, Яна принялась бродить по кабинету. Провела ладонью по блестящей полировке стола. Бездумно повертела в руках цветные шарики – видимо, безделушка. Нажала на бордовую подушечку – испачкала пальцы: оказалось, подушечка для печатей. Она вытерла измазанные пальцы о полосатую спинку стула. Злорадно подумала: если чернила едкие, у Щумана на спине останется след – если, конечно, он откидывается на спинку, когда работает.

– Яна?

Она вздрогнула, как воришка, застигнутый на месте преступления.

В дверях стоял Арсений – склонив голову, сгорбившись, сунув руки в карманы.

– Ну? По-прежнему ничего? Вам нечего сказать?

– А чего вы хотите? – полуагрессивно-полурастерянно спросила она. – Что вы хотите от меня услышать?

– Вы не оставляете мне выбора, – негромко произнёс Щуман, и Яна со страхом различила в его голосе горечь, нежелание и одновременно – алчное, животное любопытство.

– Господин Щуман, – стараясь, чтобы голос звучал уверенно, выговорила она. – Что?.. В чём дело?

– Жаль, – коротко откликнулся он. И, не успела Яна хоть как-то отреагировать, как Арсений шагнул к ней, крепко взял за запястье и потянул к выходу.

– Яна Каминова, вы обвиняетесь в шпионаже в пользу разведывательных структур Оссии.

У неё сердце пропустило удар.

– Вы признаёте обвинение?

Яна хотела выдернуть руку, но Арсений удержал.

– Вы признаёте обвинение?!

Голос у него дрожал, был странно-высоким. У Яны зазвенело в ушах.

– Вы признаёте обвинение? – в третий раз спросил Щуман, и ей вспомнился первый допрос – только теперь всё было в зеркальном отражении. Тогда она повторяла одно и то же – «где моя сестра?» – а он спрашивал новое, и новое, и новое… Сейчас – наоборот…

Арсений встряхнул её руку. Яна посмотрела на него непонимающе, испуганно, слепо. Наконец выдавила:

– Нет.

Он набрал воздуха, выпрямился, как будто ему в позвоночник вогнали кол.

– Так я и думал.

Стукнул по столу – видимо, по какой-то вмонтированной в поверхность кнопке. Секунду спустя в кабинет вошли двое мужчин в серо-зелёных комбинезонах.

– Увести, – велел Щуман, не глядя на Яну.