– Яна, успокойтесь. Я верю вам.

Она ослышалась?..

Яне показалось, что на неё вылили ведро тёплого бульона; куб внутри принялся быстро таять. К ней возвращался страх, ледяной запал исчезал, а Щуман вновь становился человеком: встревоженным, тяжело дышащим и… довольным? Он улыбался, как пилигрим, добравшийся до цели; как уставший путник, которому дали стакан воды.

– Яна Андреевна, я вам верю. Вместе с булочкой вы проглотили шестой заряд – честность. Поэтому я вам верю. Давайте наконец познакомимся по-настоящему. Арсений Щуман, канцлер Ерлинской Империи. Я понимаю, вы ошарашены, смущены, испуганы. Но от лица всей Ерлинской Империи я приношу вам извинения и предлага…

У Яны перед глазами завертелась чёрно-белая карусель, а потом всё вспыхнуло и померкло. «Сколько можно падать в обморок», – подумала она и отключилась.

Я общаюсь с вами дольше, чем положено,

И с кого потом потраченное стребуешь?

Вы играете в такие игры сложные,

А ведь вы ещё едва ли даже девушка.

Она проснулась от того, что стало слишком жарко. Откинула одеяло и несколько секунд наслаждалась сквозняком. Открыла глаза – и не вскрикнула только потому, что слишком много всего случилось за последние дни; так много, что Яна уже почти разучилась бурно удивляться и принимать всё на веру.

– Ирочка…

Рядом, уткнувшись ей в бок, спала сестра; она обхватила Яну за талию, пальцы даже во сне цеплялись за её рубашку. Рубашку… Яна не помнила у себя такой. Хлопковая, ниже колен, очень мягкая, с вышивкой на груди.

Яна коснулась Ирины. Сестра была настоящая; живая; тёплая. Яна осторожно согнулась, чтобы её лицо оказалось вровень с Ириным. Прислушалась. Ощутила на щеке сонное дыхание. Ей же не кажется, правда?.. Ветер шевелил лёгкую Иркину чёлку, она была в такой же сорочке, только поменьше. Румяные, по-детски пухлые щёки, маленькие пальчики, спокойный глубокий сон.

Яна погладила её по руке. Потом поднесла свои руки к лицу и внимательно осмотрела чистые, гладкие ладони с коротко подстриженными ногтями. Ощупала лицо, колени, локти. Ущипнула предплечье. Кожа отозвалась мелкой, колючей болью.

Как ещё она могла удостовериться, что это правда?

Преодолевая иррациональный страх, она спустила ноги с кровати. Обнаружила, что босая. Прошла к окну. За стеклом, в серебряном лунном свете, лежал знакомый двор. Усыпанный снегом, он казался почти мирным; почти добрым. Как будто утром придут дворники из соседнего ЖЭКа, зальют горку, построят ледяные фигуры, у которых уже к обеду собьют носы и обольют краской.

Но где-то зарычал мотор, раздвинулись ворота, и, нарушая снежную тишину и мягкий сине-белый покров, во двор въехала фура. Она остановилась у того самого ангара, который Яна приметила в прошлый раз. Из кабины вновь выскочили люди в форме, брезент сняли, из кузова начали выгружать большие, матово поблёскивавшие коробки с маркировками на боках. Судя по виду, комната, где она проснулась, располагалась этаже на пятом, не ниже; и точно выше кабинета Арсения.

Это имя всколыхнуло воспоминания. Яна застыла. Мысли медленно выплывали из сонной, вязкой, лунной пелены. Она на автомате забралась обратно в кровать – мягкую, тёплую, со свежим бельём, – осторожно взяла Иру за руку и устроилась, упершись спиной в изголовье.

Итак. Что произошло?

Яна попробовала связать цепочку из слов – словно двигала крючком, вяжа из шерстяной нити цепочку воздушных петель.

План Б. Экономика. Шпионка. Шестой заряд. Честность. Не шпионка. Я верю вам, Яна. Давайте познакомимся. Канцлер Ерлинской Империи. Приношу извинения.

Что это всё? Розыгрыш? Политические игры?

Она попробовала уйти глубже, дальше в прошлое. Прошёл же месяц, не больше? Ведь так?.. Даже меньше, чем месяц… Гораздо меньше. Едва ли пара недель…

Школьный коридор. Проход между парт. Светловолосая Ника Андреевна поднимает холодные, пустые глаза. Разговор ночью на берегу, у кромки чёрной воды. Пропажа Ирки. Синие тени на тёмной воде. Тонкая пачка купюр, тщательно перевязанных шнурком от кедов. План на куске кальки – такой же, на какой она делала дневниковые записи. Тормозящий на холме товарный поезд. Открытая платформа. Хнычущая Ира. Звон в ушах. Милостыня у вокзала на границе. Арест. Допрос. Красные круги детектора. Механический голос Арсения. Бесконечные допросы. Заполненная паром душевая. «Джайна». Кислый лимонад. Слякотный парк. Ира за руку с той женщиной в шляпе. Суп с булочкой. Шестой заряд. Я вам верю, Яна Андреевна.

Яна склонила голову. В носу было горячо и щекотно.

Ира заворочалась. Яна похлопала её по руке, подоткнула одеяло, обняла.

– Спи, спи.. Всё хорошо…

Уснуть сама она не могла; уходить и бродить по ночным коридорам комплекса не хотела. Яна перебирала Иркины волосы, глядя в проём окна: густо-синий с чёрным отливом, затем – мрачно-серебряный, после – молочно-серый. Спустя много часов с востока брызнуло золото. По небу провели широкой розовой кистью, и Яна наконец заснула.

Проснулась она от стука в дверь. Вздрогнула, подняла голову и инстинктивно притянула к себе сестру. Стук – спокойный, но громкий и настойчивый – повторился. Сердце запрыгало. От страха внутри стало горячо, всё сжалось, сбилось в тугой ком. Нетвёрдо ступая, Яна подошла к двери. Прижалась спиной, думая, сколько секунд ей осталось. В том, что они явились, чтобы убить её, она не сомневалась.