– Доброе утро, молодой человек!
– Водитель неизменно здоровается, наблюдая, как я вхожу и занимаю место в первом ряду. Тут никогда никого нет... Только я и он.
– Как вам сегодняшняя погода?

– Тепло, - отзываюсь в своей привычной манере.
– В остальном же - полнейший мрак. Все как всегда... Ничего нового.

– Это вы зря, - отзывается на мою всегдашнюю мрачность жизнерадостный мужской голос. Сегодня прекрасная погода, и день, полагаю, будет не менее прекрасным.
– Такое чувство, словно он не видит моей слепоты... Я говорю «мрак», а он в ответ - «прекрасная погода».

Качаю головой:

– Это только в вашем мире, приятель, - возражаю не без сожаления.
– В моем неизменно свинцовые тучи и идет дождь...

После этого мы трогаемся с места и едем в полнейшей тишине, и только уже перед выходом он вдруг снова заговаривает:

– Знаете, она ведь вас очень любит. Каждый день провожает до остановки, входит через задние двери да так и идет хвостиком, пока вы идете в сторону клиники...

Что за бред он несет...

– О ком вы говорите?

– Так о вашей супруге, должно быть. Девушке с каштановыми волосами...
– Голос его делается чуточку неуверенным: - Просто у нее колечко на пальце, вот я и подумал...

– Она и сейчас здесь?
– обрываю его вопросом.

– Только что вышла и ждет вас на улице.

Сомневаться не приходится: Эмили. Конечно же, это она! Ходит за мной следом, как за ребенком. Черт бы ее побрал...

И снова какой-то проблеск узнавания/осознания - чего-то эдакого, связанного именно с этим днем. Это почти так же мучительно, как пытаться вспомнить мельком замеченное в толпе лицо неизвестно откуда знакомого человека...

– Спасибо, приятель. Еще увидимся!

Выхожу, стараясь вести себя как можно более уверенно, хотя, если по существу, чертова палка не особо помогает поднять самооценку. Но я все-таки расправляю плечи, насвистываю что-то сквозь стиснутые зубы... Делаю вид, что знать не знаю о своей неизменной преследовательнице.

Так мы и приходим в клинику...

Не знаю, где Эмили имеет обыкновение поджидать меня после приема у доктора Кляйна, только, уверен, она меня не упустит. А мне чертовски хотелось бы убежать... Устроить ей небольшую взбучку. Наказание за слежку...

За все.

– Как вы себя сегодня чувствуете?
– голос доктора Кляйна, по обыкновению, приторный, словно рахат-лукум, заставляет меня отвлечься от мыслей об Эмили.

– Гадко, как и обычно, - отзываюсь привычными словами.
– Быть слепым - небольшое удовольствие.

– Вы слишком пессимистичны, молодой человек.

– А вы так и пышите неоправданным оптимизмом. Притушите лампочку - я все равно не вижу света!

Он с секунду молчит - наверное, смотрит на меня осуждающим взглядом. Плевать! Это его проблемы - не мои.

– Сегодня не видите, а завтра?
– наконец произносит он.

Но я не хочу думать о «завтра»... Жить надо настоящим, разве не так?

– А завтра еще не наступило.

У меня снова берут анализы крови, пропускают мое тело через аппарат МРТ, в котором я ощущаю себя заживо захороненным, светят в глаза, задают множество раздражающих вопросов - я сам хочу знать только одно:

– Док, есть для меня что-то новенькое?

– Например?

– Например, дата моего просветления, выбитая на задней стенке черепной коробки, - не могу удержаться я.
– Что, совсем ничего?

– Ничего - это хорошо, - отвечает мужчина.
– Ваша гематома полностью рассосалась, и это по-своему отличная новость. Теперь остается только ждать...

– Сколько?

Он признается (впервые встречаю такого правдивого докторишку):

– Этого я не знаю. Все зависит от многих факторов...

Тут уж я не выдерживаю и грубо выругиваюсь. Просто, чтобы он знал: не надо вешать мне лапшу на уши. Я не кретин какой-нибудь!

– Прощайте.

Выскакиваю из кабинета злой и расстроенный, даже забываю о Катастрофе, поджидающей меня где-то рядом, - вспоминаю уже на полпути к остановке.

– Катастрофа!
– кричу в темноту, не особо заботясь о производимом своим ором впечатлении. Вокруг меня темнота: мне наплевать на окружающих...
– Катастрофа.

– Молодой человек, - сморщенная старостью пергаментная рука касается моего запястья, -о какой катастрофе вы говорите? Могу я вам чем-то помочь?

– Вам это не под силу, - качаю головой и снова зову.
– Катастрофа!

Со стороны, верно, выгляжу полным придурком, свихнувшимся придурком, если быть точным.

А знакомый голос вдруг произносит:

– Откуда ты узнал, что я здесь?
– И сам же и отвечает: - Ну да, водитель автобуса проболтался, понимаю.
– И как бы констатируя: - Он так пристально наблюдал за мной, что должен был рано или поздно это сделать...

А я восклицаю:

– Что ты здесь делаешь?
– не восклицаю даже - рычу в голос.
– Какого черта ты таскаешься за мной, словно за маленьким? Разве тебе мало Ангелики, чтобы строить из себя заботливую мамочку?! Так нет же, ты еще решила и за мной присматривать. Мне этого не надо!