– Чего тебе снова?
– спрашивает он.

И я удивляюсь:

– Откуда ты знаешь, что это именно я?

– Просто, кроме тебя, меня больше некому донимать, - ворчит он в своей привычной манере. А потом все-таки добавляет: -А еще ты пользуешься одними и теми же духами. Итак, чего тебе надо?

– Помочь, как я и сказала.

– Мыть меня станешь?
– кривит он губы в насмешке.

– Если ты хочешь.

Я почти замираю в ожидании его ответа, однако Юлиан припечатывает:

– Как-нибудь обойдусь.

– Не обойдешься, - приходится возразить мне.
– По крайней мере, первое время. Если не хочешь моей помощи, тогда Адриан наймет кого-то другого. Ты этого хочешь?

– Хочу. Пусть нанимает. Все лучше, чем твое присутствие...

– Не будь дураком!
– не выдерживаю я.
– Я хочу быть рядом... хочу тебе помогать.

Почему ты меня отталкиваешь? Казнишь из-за всей ситуации с Карлом? Так я и сама себя казню ежечасно.
– И почти с криком: - Думаешь, тебе одному плохо?

Потом подхожу и кладу ладонь Юлиана на ближайшую бутылочку с шампунью.

– Это шампунь, - объясняю ему другим, более уравновешенным голосом.
– У нее круглая крышечка... Я подумала, так тебе будет лучше разобраться.
– Перекладываю его ладонь на другую бутылочку: - Это гель для душа. У него крышечка овальная... Чувствуешь разницу?

Юлиан молчит, словно воды в рот набрал, но по крайне мере не гонит, как обычно.

– Губка вот здесь, справа.

– Мне нужно побриться.
– Эти простые слова, первые нормальные слова после случившегося, даже дезориентируют меня. Не ожидала, что он так быстро смягчится... Если это вообще то, что я думаю.

– Я бы могла... тебя побрить.

– Ты даже ноги не можешь побрить без порезов, - насмешничает он.
– Добить меня хочешь?

– Ты пока не умираешь.

– А кажется иначе.

– Не преувеличивай.

После этого притаскиваю из комнаты стул и устанавливаю его перед зеркалом. Как будто бы Юлиан может себя видеть... И приступаю к делу: размазываю по Юлианову лицу пенку для бритья и начинаю сбривать порядком отросшую щетину.

– Ты похож на Николауса, очень хмурого, злого Николауса, - пеняю ему в надежде развеселить. Вот только он никак не реагирует: сидит, не шелохнувшись, словно обратился в камень, кажется дышит и то через раз.

Хочется поцеловать его в губы, снять это жуткое проклятие, обратившее его сердце в камень, а глаза - в незрячую пустоту. Ах, будь это сказкой, я так бы и поступила!

– Готово.

Юлиан проводит ладонью по лицу:

– И ни одного пореза, - констатирует он вроде как с насмешкой.
– Чудеса, да и только.

– Вот, - отзываюсь на это.
– А ты говорил, чудес не бывает.

Он хмуро молчит, демонстрируя видимое презрение: вроде как на такой бред и отвечать нет смысла.

Сноб. Самый настоящий сноб!

Демонстрация снобизма сопровождается раздеванием - хочет сказать, ему наплевать на мое присутствие - и погружением в воду...

– Так мне потереть тебе спинку?

– Подашь полотенце, когда я закончу.

Ну что ж, сама напросилась: хотела помогать, вот и помогай. Похоже, у Юлиана новая тактика по выведения меня из себя... Ничего, я из терпеливых. Еще посмотрим, кто кого...

Сижу на стуле битый час кряду, пока этот засранец подливает и подливает горячей воды в ванну... Кто вообще способен лежать в таком кипятке?

Уже собираюсь было пойти проверить Ангелику, когда Юлиан-таки начинает тереть себя мочалкой. С таким остервенением, словно собирается содрать себе кожу... На это даже смотреть страшно.

– С тобой все в порядке?
– робко интересуюсь я, и получаю заслуженное:

– А ты как думаешь?
– Он даже оборачивается в мою сторону.
– Я слеп, словно новорожденный котенок, и, черт возьми, даже не знаю, изменится ли это когда-нибудь.

– Нужно верить в лучшее.

– Только не надо вот этого, ладно?
– Он замолкает, крепко сцепив зубы и тыча в меня указательным пальцем.
– Лучше подай полотенце.
– Я подаю.
– А теперь уходи, - велит мне командирским голосом.
– Считай, твоя миссия окончена.

Только она не окончена, и мы оба это знаем. Просто кто-то не собирается давать мне ни единого шанса, ни мне, ни кому-либо другому...

Две последующие недели Юлиана на осмотр в больницу возит Глория - только не я. Не потому, что я не хочу этого - хочу, просто стоило только мне заикнуться о возможном извозе, как этот упрямец, буквально брызжа слюной, начал кричать, что никуда со мной не поедет.

– Только не Катастрофа, - буквально взвился он на дыбы.
– Только не она. С ней я скорее всего попаду в аварию и останусь и вовсе без рук, ног и других важных органов в придачу.