Артур тем временем ласково гладит Руслана по гриве, пока тот стоит смирно, время от времени перебирая ногами — и мне тяжело поверить, что всего пару минут назад, от его прыжков по загону гудела земля.

— Подойди сюда. Хочешь? — обращается он ко мне, но Вэл отвечает первым:

— Да! Я хочу! Я! Можно я зайду? Ну можно, можно, да?

Не могу сдержать улыбку и одним взглядом даю понять Артуру — пусть Вэл заходит, с меня и Актрисы хватило.

— Ладно, давай. Не боишься, нет? — уточняет Артур, пока Вэл, сияя всем своим изысканным существом, проходит в открытые двери и замирает на месте как статуя.

— Бля-я… Я хочу здесь жить. Тут охуенно.

Вижу, как его взгляд мечется от Руслана, в ответ на появление незнакомца только подёргивающего ушами, до упряжи, висящей на деревянных крючках на стене — и понимаю, почему Вэл выдал эту потрясающую идею. Сбруя, портупея, все эти ремни и застёжки — его негласные фетиши, не хватает только красивого хлыста — но сомневаюсь, что Артур так общается со своим любимцем. Да и вообще, несмотря на то, что сам Гордей Архипович всегда ассоциировался у меня с нагайками и плетьми, за полдня здесь я так и не увидела здесь ничего подобного.

— Тут жестковато спать, — посмеивается Артур, по-прежнему рассеянно поглаживая Руслана между ушей, в то время, как он ведёт себя словно большой кот — то поднимает голову, то опускает, то снова тычется мордой ему в плечо, то трется о волосы Артура, едва ли не мурча при этом.

— Ничего. Я бы выдержал. Вы бы меня связали, и я бы никуда не убежал.

— Так вот ты какой! — снова по-свойски вмешивается в разговор Оляна. Кажется, ей не надо спрашивать разрешения ни на что — здесь она везде у себя дома, и только от неё я не вижу отношения к Артуру как к хозяину. Она считает себя ему ровней, и не скажу, что это вызывает во мне хорошие чувства. — Так я могу тебе это организовать, хоть сегодня ночью! Посмотрим, насколько тебя хватит.

И пока Вэл, растерянно хлопая глазами, смотрит на Оляну, та продолжает:

— Слышь, Артурку… А может, давай как раньше? Наперегонки? Ты на Руслане, я Актрису возьму, и… Хватит уже пахать, я на сегодня все, Бобик сдох. И ты, я знаю, уже и сена наносил и две конюшни, кроме этой вычистил — думал, я не в курсе? Мне сразу гонца заслали, я еще на подъезде в хутор все слышала. Я ж знаю, какой ты дурной до работы. Сама такая! Так шо давай, закругляйся. Горшочек, не вари! — весело добавляет она, и я вижу, как ее предложение будит в Артуре ответный азарт.

Но он не решается сразу дать ей согласие, явно запланировав что-то другое. Ах да. Съездить со мной на леваду, где за нами никто не будет наблюдать. Сущая мелочь.

Мне не нравится чувствовать себя петлей на шее, не хочу, чтобы ему пришлось выбирать меня только потому, что уже пообещал. Только не так, как с его семьей. Не хочу быть ещё одним балластом, который тянет его на дно.

— А вы давно вот так вот соревнуетесь? — спрашиваю, чтобы отвлечься от мыслей, очень справедливых и правильных, но оставляющих после себя горьковатый осадок.

— Да сколько знаем друг друга! А это последние лет… шестнадцать, да? Ну, с семи год я себя помню, уже тогда наступала этому перцу на пятки, — радостно отвечает Оляна, и я вижу, с какой-то теплотой она вспоминает то время. — Он тогда только с города приехал, важный такой, хозяйский внук, все перед ним на цырлах бегали. Помню еще, ты сразу учился без седла ездить на самой малой коняшке нашей, да, Артурку?

— Было дело, — улыбается Артур. — Дед Гордей настоял. Сказал, если сможешь без седла, считай, ничего не страшно. Задницу себе отобьёшь, зато на любом коне удержишься.

— Не задницу, а сраку! Ты смотри, какой культурный, — снова цепляет его Оляна.

— Ну, ладно, пусть будет так. Олянка тогда уже лучше меня ездила — и так, и так. Ее мне дали в напарники, чтоб учила и подсказывала, а она только прикапывалась на пустом месте постоянно.

— Так конечно! А как ещё! Зато ногами не хватался, колени как дурко не задирал! А как в седло сел — заглядение! Скоро и взул меня пару раз так, шо я быстро поняла — с ним надо ухо востро держать! Ну так как? Давай, гайнем? И Руслан скучает за старыми-добрыми перегонами. И я! И ты — я ж вижу, меня не надуришь!

Что там она сказала — шестнадцать лет уже с Артуром соревнуется? И знает его с семи? Значит, Оляне тоже двадцать три. Отлично, они ещё и ровесники. Чувствую, как червячок неуместной и глупой ревности начинает тихо подгрызать меня изнутри. Слишком много у них общего — одно поколение, одно увлечение… Странно, что это не вылилось в близкую связь или отношения. А, может, и вылилось, откуда я знаю. Может, у них раньше что-то было, что удалось утаить ото всех, и сейчас что-то осталось, что-то такое тайное, что они от меня скрывают…