— Сеньор, да я… просто… — И, махнув рукой, Анри с немым обожанием уставился на своего вновь обретенного хозяина.

Преданность во взгляде оруженосца тронула Габриэля, у него даже глаза защипало от непрошеных слез. И, чтобы немного успокоиться, он сменил тему:

— Вид у тебя не приведи Господи. — Шевалье скользнул взглядом по видавшему виды плащу и котте Анри, которые больше годились на подстилку для ягнят в каком-нибудь крестьянском доме.

Габриэль отстегнул от пояса туго набитый кошель и протянул его оруженосцу:

— Зайди к портному и оружейнику, подбери все необходимое. Если не хватит денег, отложи все, что тебе нужно, завтра заберем это вместе. Я теперь человек состоятельный, и мой оруженосец должен выглядеть соответственно!

— Сеньору удалось разбогатеть на Святой земле? Нечасто встречал я таких людей!

— Удалось, удалось! Да, я не баснословный богач из восточных сказок, но кое-что за душой имею. — Габриэль улыбнулся и еще раз дружески похлопал Анри по плечу. Шевалье нравилось прикасаться к своему прошлому, которое вновь стало настоящим. — Итак, жду тебя завтра утром на постоялом дворе «Красный буйвол». А сегодня зайди в харчевню и выпей за нашу встречу, но чтобы завтра был свеж и бодр!

— Хозяин, вы очень щедры! — Анри за всю жизнь не держал столько денег одновременно. И вдруг вспомнил: — А вы знаете, что Амори де Монфор тоже в Париже?

— Неужели? — Габриэль не ожидал такой удачи. Он думал, что ему придется долго разыскивать друга детства, а ныне сюзерена, на просторах Франции. — Может, тебе известно и где он сейчас?

— Известно! Здесь недалеко, могу вас проводить.

— Какой сегодня удачный день! Веди!

— Сеньор Амори не забыл меня. Я, конечно, стараюсь не злоупотреблять его щедростью, но когда сводит живот… — Анри виновато развел руками.

Подстраиваясь под широкий шаг господина, он молил Господа о том, чтобы тот не исчез так же неожиданно, как и появился.

— При мне ты заживешь сытнее, — заверил оруженосца шевалье.

Вскоре они подошли к двухэтажному особняку де Монфора и сразу же столкнулись с хозяином. Тот верхом выезжал со двора, и Габриэль решительно шагнул ему навстречу. Шевалье крепко схватил его лошадь под уздцы и с улыбкой склонил голову:

— Приветствую вас, ваше сиятельство!

Амори озадаченно взглянул на смуглого от загара наглеца, столь бесцеремонно его остановившего, и едва не взорвался злобной тирадой, но затем увидел знакомую ухмылку и ироничный взгляд серых глаз…

— Габри! — Граф выскочил из седла и крепко обнял друга. — Как? Ведь говорили, что ты погиб, утонул вместе с нефом!

— Солгали, подлецы!

Громкий мужской хохот заставил удивленно обернуться прохожих на тесной улочке.

— Господи, как же мне тебя не хватало! — Амори захлебывался от неподдельной радости. — Жаль, что сейчас мне нужно спешить на важную встречу к великому камерарию. Или ну его?

— Ну что ты? Если встреча важная, я подожду, у меня уйма свободного времени.

— Тогда давай увидимся в полдень вон в том трактире, — и Амори кивнул головой на заведение, на вывеске которого красовался пестрый петух. — Или встретимся у меня?

— Нет, после стольких лет разлуки нам лучше поговорить на нейтральной территории, чтобы никто не мешал. С нетерпением буду ждать тебя!

— До скорой встречи!

И мужчины еще раз обнялись, как бы желая проверить на ощупь реальность происходящего.

В полдень в трактире они заказали лучшего вина с жареным каплуном и, устроившись в укромном углу, стали вспоминать события последнего десятилетия. Рассказав о себе, Габриэль приступил к расспросам:

— А как ты? О гибели Симона де Монфора мне известно, а как твоя матушка, жива?

— Нет, она пережила отца всего на три года.

— Упокой, Господи, ее душу, — шевалье осенил себя крестным знамением, — я очень ее уважал.

— Она любила тебя как сына. В детстве я даже немного ревновал.

Мужчины на миг замолчали, поминая славную Алису де Монморанси.

— А я не справился с наследством Симона де Монфора. Несколько лет воевал, пыжился, изображая из себя опытного военачальника, хотя не перенял и десятой доли полководческого таланта отца. А долги? Я запутался! С каждым годом наемники требовали все больше денег, а кредиторов становилось все меньше, да и те уже не верили моим долговым распискам. Однажды у амьенских купцов в обмен на четыре тысячи ливров мне пришлось оставить в заложниках своего дядюшку Ги!

— Не позавидуешь! — Габриэль сочувственно покачал головой.

— Это время стало для меня сущим кошмаром! Я потерял сначала Тулузу, затем Каркассон, а три года назад передал все свои владения в Лангедоке французскому королю. — Амори выдержал паузу и хитро улыбнулся. — И сразу вздохнул свободней.

— Ужасная война! Воюя против сарацин в Леванте, я не всегда понимал, чем вызвана жестокость. А здесь христиане уничтожали христиан… — глядя в пустоту, задумчиво произнес д’Эспри.

— Сколько бессонных ночей мы провели, рассуждая об этом в походных шатрах! Мой отец погиб, цветущий край превращен в пепелище и вряд ли возродится в прежнем величии.