Конечно, инструкции Рэндальфа были четкими и понятными. Иначе и быть не могло. А еще… еще они были наполнены какой-то приятной заботой, когда он пояснял, где лучше спрятаться, куда повернуть среди сложенной кое как мебели, чтобы не пораниться о торчащие из пола гвозди и как-то оказавшийся там капкан. Он буквально расписал ей каждый шаг, трогательно уточняя, поняла ли она, не забудет ли надеть плотную обувь и перчатки.

Об Ари никто так никогда не заботился. Может быть, только в детстве, няня Моран была так же предусмотрительна. Но в словах Рэндальфа ощущалось что-то другое, словно Ари и вправду была изящным цветком, способным сломаться от малейшего сквозняка. И тепло глаз Рэндальфа согревало ее лучше, чем ее дрожащие руки, которыми она обняла себя при сильном порыве ветра. А еще… еще в его глазах вспыхивало иногда пламя, которое могло бы напугать – неукротимое, красно-черное. Но она знала, из какого яркого и светлого огонька разгорелся этот пожар – и совсем не боялась.

Через десять дней Ари уверилась, что все получится именно так, как они с Рэндальфом придумали. Ну в самом деле — что может пойти не так, когда все готово? Реагенты для кислоты она раздобыла без проблем. Это было бы трудно, не знай она, как подойти к черному деревянному сундуку. Как будто кто-то специально поставил его в самый дальний угол, приклеил в нескольких местах к крышке гвозди шляпками вниз, разломал доски пола, чтобы кто угодно мог провалиться, не дойдя до «сокровища». А еще на полу между свертков ткани пряталось три медвежьих капкана. Если перешагивать через валяющиеся рулоны, не ведая об опасности —обязательно попадешь в один из них.

Из досок пола торчали ржавые и острые гвозди, а сверху, на полках над сундуком, лежали какие-то обломки статуи — и если неправильно подвинуть его сундук, огромные валуны должны были бы упасть прямо на того, кто столь неосмотрительно проявляет любопытство. Но кому это было надо? Хозяин реагентов давно был мертв…

— Никому не надо, — развеял ее подозрения Рэндальф. — Просто так получилось — они все время складывали на чердаке всякую рухлядь, никто там не разбирался, вот и выглядит так, как будто это ловушки. Как ты понимаешь, я тоже не горел желанием их обезвредить – так было удобнее прятаться от брата. Он всегда был сильнее…

Он недовольно поморщился, словно от боли, и потер правое плечо. Ари вспомнила об этом жесте, когда не дыша проходила на чердаке мимо старого и ржавого арбалета. Незаряженного, но лежавшего точно как же, как и в те времена. А от спускового механизма тянулись чуть видимые глазу тонкие нити, уходили под пол. Да, если бы арбалет был заряжен, то стрела должна была попасть в плечо любому, кто наступал на чуть скрипевшую половицу напротив древнего орудия.

Как бы то ни было — она все сделала, даже чуть больше, чем планировал Рэндальф: кроме кислоты, нескольких острых ножей и драгоценностей, которые можно было продать в соседнем городе, она нашла еще снотворное и разузнала, как и в какое время сторожам у дома в лесу доставляют еду. Рэндальф тогда сильно удивился, когда она спросила, не принимает ли кто из слуг какие-нибудь сонные порошки, но сразу же нашелся и улыбнулся:

— Совсем забыл про охранников, надо же! Как будто они были всегда и всегда будут, привык… — он запнулся. — Но добавить им в еду снотворное я бы не догадался. Какая ты молодец!

Ари была молодец? Да! Изобретательная, умная, изворотливая, когда это необходимо для дела, ловкая… Она чувствовала себя волшебной бабочкой, только не такой хрупкой, как порхающие рядом с ее лампой мотыльки или садящиеся днем на розовые кусты разноцветные и яркие красавицы. Нет-нет, она была золотой бабочкой, точно как одно из ее украшений — брошь в форме бабочки с рубинами. Такая же прочная, как нервы Ари. Такая же опасная — прячущая за блеском камней и ажурным переплетением золотых нитей острую и толстую иглу… И все равно — смотреть на нее приятно, блеск камней завораживает. Так и Ари порхала без устали по дому, обманывала всех наигранным весельем и улучала момент, чтобы собрать все необходимое для побега.

 Она выпросила у Розалинды сонные порошки, пожаловавшись на бессонницу. Розалинда ей сразу же поверила — из-за своих «прогулок» к Рэндальфу Ари никак не могла выспаться, ведь она ложилась поздно, а вскакивала с первыми лучами солнца. Ей столько дел надо было переделать: раздобыть, спрятать, при этом не попасться на глаза никому из слуг. А тут еще Дейдре все время словно наблюдала за ней, когда Ари хотела прокрасться в какой-то очередной закуток. Но и от нее Ари удачно отделывалась, даже незаметно пробралась на конюшню, чтобы отрепетировать кражу лошадей.

Оставалось подождать всего ничего — пока готова будет кислота и оковы поддадутся. Нужно было еще несколько дней — через решетку, даже подпиленную, никак нельзя было передать никакой флакон (как назло, на чердаке были только огромные и пузатые колбы!), поэтому смешивал все ингредиенты Рэндальф сам. Первая пробная партия удалась — но лить кислоту на зловещий шипастый браслет надо было осторожно и медленно, чтобы не прожечь кожу.

— Через три дня закончу, — сказал Рэндальф, аккуратно промокая наручник тут же чернеющей тканью.

Значит, осталось три дня — это так мало, если подумать. Ари начала отсчитывать часы до того дня, когда ей надо будет с утра попасть на кухню раньше Кристиана и его вечных подручных, чтобы добавить в еду для сторожей снотворное. И не перепутать — насыпать белый чуть разведенный в воде порошок в горшочки для ночной смены. Это несложно, спасибо Розалинде, установившей везде жесткий порядок. Все емкости подписаны, никто из сторожей даже не подумает взять чужую еду.

Кстати, именно Розалинда немного омрачала радость Ари — точнее, сочувствующие взгляды экономки, которые та бросала на госпожу после жалоб на бессонницу и ночные кошмары. И не менее сочувственные слова, когда она жалела Ари и обволакивала удушающей заботой: