Потом явилась Розалинда с нитками и пяльцами, они взялись за вышивку. Сегодня монотонная болтовня компаньонки отчего-то успокаивала. Розалинда ни с того ни с сего пустилась рассуждать о том, как хорошо станет в замке, когда у лорда Тэнима появятся наследники, когда под сводами зазвучат детские голоса, когда малыши ("Такие же красивые да ладные, как их батюшка с матушкой!") будут играть на садовых дорожках. Ари на миг представила себе, как ее еще не рожденные дети носятся наперегонки вокруг розовых кустов — и заулыбалась. Она ни за что не передоверит их мамкам и нянькам, сама разделит их нехитрые забавы: будет качать на качелях, подсаживать в седло, читать книжки, наряжать словно кукол. И будет любить — пусть ее собственные родители этого и не умели. За те месяцы, что прошли после ее замужества, ни мать, ни отец не написали ей ни строчки — словно причислили и собственную дочь к врагам Хольма.

Из-за непогоды сумерки опустились рано, Розалинда, сетуя, что глаза к старости стали уже не те, велела принести свечи, время близилось к ужину. Так хотелось вновь увидеть Тэнима, услышать от него, что все идет по плану и Бастьен вот-вот будет вызволен из тарнийского посольства. Но лорд-маршал не вышел к ужину — и Ари вновь загрустила, гадая, чем же так занят ее супруг.

В ее голове роилось множество догадок — одна хуже другой. Что, если король Диармейд не простит Басти? И тот, спасенный от тарнийцев, угодит прямиком в тюрьму? Что, если Тэним не поверил ей и считает Бастьена шпионом и предателем? Что, если граф Таннен заметил слежку за особняком, велел тайком избавиться от соглядатаев и сейчас торопится вывезти Бастьена подальше от столицы? Что, если их разговор в беседке кто-то подслушал?

Она вертелась в кровати, сбивая одеяла. Раскрытая книжка лежала рядом на подушке, но Ари даже не могла вспомнить, о чем читала. Вроде о похищенной разбойниками дочке какого-то герцога? Да, ее с завязанными глазами куда-то везли в карете, а она, затаившись, прислушивалась к каждому звуку. Ждала, что ей вот-вот придут на помощь. Так как Ари только-только перелистнула первые страницы романа, помощь запаздывала... О чём писать дальше, если героиню спасут уже во второй главе?

Спасут, спасут... Перед глазами так и стояла карета, в которую усаживают Бастьена. Дверца захлопывается, тарнийцы окружают экипаж со всех сторон, как будто конвоируют брата к месту казни. И перестук копыт по темным переулками, скрип корабельных снастей... — она никогда больше не увидит Басти.

Она распахнула окно, сердце колотилось как бешеное, кровь прилила к щекам. Прохладный ветер трепал занавеску, капли дождя попадали на подоконник, впивались в ладони, жалили, словно злые голодные птицы. Как же зябко! Она вся дрожала, представляя себе, как Басти идет под венец с нелюбимой, как уже на следующее утро тарнийцы снаряжают войско, как он вскакивает в седло. Отчаявшийся, с затравленным взглядом, обреченный на смерть... Нет, ей этого не вынести. И толком не понимая, что и зачем она делает, Ари направилась к двери, соединявшей ее спальню с покоями Тэнима, решительно повернула ключ в замке и, не давая себе опомниться, шагнула в коридор.

Его спальня была пуста, только несколько свечей горели в изголовье кровати. Но из-под неплотно прикрытой двери пробивался неяркий свет — Тэним был у себя в кабинете. Она глубоко вдохнула, как ныряльщик, уходящий под воду, шагнула к нему и, не давая себе опомниться, скользнула к нему на колени, обхватывая его руками за шею.

— Что ты, лисенок? — он отложил бумаги на край стола, обнимая ее за талию. — Чего ты испугалась? Боже, какая ты холодная!

Горячие пальцы сжали ее ледяные ступни — и тут же по телу разлилось тепло. И страх затаился, уступая место какому-то иному ощущению, для которого она сама пока что не могла подобрать названия. Она откинула голову ему на плечо, прижалась теснее и чуть слышно прошептала:

— Согрей меня, Тэним.

И он не заставил просить себя дважды.

И с той ночи все будто изменилось. Теперь, едва дождавшись, пока Дениза пожелает своей госпоже спокойной ночи, Ари проворно выскальзывала в коридор, чтобы отправиться к Тэниму. Она устраивалась в большом широком кресле возле окна, закутывалась в плед, читала или просто наблюдала, как он что-то пишет, листает бумаги, ставит свою подпись под распоряжениями или прошениями. В свете свечей черты его лица казались таинственными; она любовалась красивым, чуть удлиненным разрезом глаз, тенями длинных ресниц, блеском огоньков в глубине крупного рубина в его перстне. Пусть она пока и не так хорошо знала своего мужа — но ближе его у нее никого не было. Разве что Бастьен...

Новости пришли через два дня. То был как раз один из их совместных с Тэнимом вечеров, когда ночная тишина принадлежала им двоим. Такая уютная, наполненная обещанием...

— Позволите, вашмилось?

В дверях показался Дерек, камердинер лорд-маршала, и Ари поспешно закутала ноги краешком пледа — слуге не следовало видеть свою госпожу такой, какой позволено только любимому мужу.

— Что такое, Дерек? — судя по тону, Тэним тоже был не особо рад вторжению.

— Так ведь... Томас с Альбертом из города прибыли, вашмилость. И спрашивают: сразу к вам или до утра обождать?

Ари тут же встрепенулась: соглядатаи, посланные Тэнимом к тарнийскому посольству, наконец вернулись с докладом.

— Проси! — коротко бросил Тэним.

— Мне уйти? — Ари очень хотелось стать первой, кто обо всем услышит, но разговаривать со своими людьми Тэниму, конечно, сподручнее без жены. — Если ты не против, я могла бы обождать за дверью. У тебя в спальне. Хорошо?

Глаза Тэнима хитро сверкнули, по губам скользнула улыбка.

— Прячься, любопытный лисенок. Все равно потом не дашь покоя расспросами.