— Лавинию. Она проходила свидетелем при взрыве семилетней давности. Был один такой, в столице. Говорят, народу полегло — тьма!

— Не тьма, — качаю головой, — двадцать один. Ещё тридцать шесть получили ранения, в трех случаях — несовместимые с жизнью.

Ирмис несколько мгновений смотрит на меня, будто пытаясь понять, лгу я или…

— Мейд, и ты?..

— Джо, — я глотаю ком в горле, — только не говори, что не помнишь.

Слова как-то некстати заканчиваются и я смотрю в столешницу, слыша, как часы в коридоре отбивают девять ударов.

— Я забыл, — наконец оживает Ирмис, — прости.

— Ничего. Значит, свидетельницей?

— Вроде как. Но, судя по тому, что её оставили в покое, ничего особенного она не видела. Может, мимо проходила или ещё что.

— Понятно.

Я гляжу, как дознаватель подливает мне чай и все-таки тянусь за пирожком.

— Но жене Лавджоя тоже не особо повезло. Говорят, ссорились они в последнее время, притом постоянно. Так что, может, не зря она себе приключения искала на…

— Довольно, — я разламываю пирожок, — даже если у них что-то было, я лучше у Риндана узнаю.

— Ты у него лучше узнай, каким ветром Алвиса к нам прибило!

— А что не так с Алвисом? — удивленно смотрю я на мужчину. Пирожок — с яблоком, кстати — оказался слишком вкусным и я едва сдерживаюсь, чтобы не схватить ещё один.

— Да все не так! Сидел мужик себе на юге три последние года, никого не трогал, работал штатным инквизитором и тут — на тебе! — теперь у нас. Как будто ближе никого найти не смогли.

— Может, и не смогли… — эхом отзываюсь я, внезапно понимая, что не давало мне покоя во всей этой ситуации.

Алвис. Спокойный, четко выполняющий все инструкции, вежливый, корректный…

Незаметный. Слишком незаметный, чтобы хоть как-то бросаться в глаза.

Один из пяти, находящихся в картотеке в момент моего там присутствия.

— Мейд, что с тобой? — Ирмис встревоженно смотрит на меня и я внезапно понимаю, что слишком сильно сжимаю пирожок.

— Ничего, — отряхиваю ладонь от налипшего теста и начинки.

— Да на тебе лица нет! — продолжает настаивать мужчина, поднимаясь со стула, — может, воды? Или… лекаря?

О том, что имеет в виду дознаватель, я догадываюсь не сразу, зато, когда догадываюсь…

— Ирмис, я не беременна!

— Ага, — дознаватель падает обратно на стул и иронично глядит на меня, — Альда тоже так говорила. Месяца четыре — пока живот не начал расти.

Но я лишь злобно выдыхаю. Ирмису позволено многое — пятилетний срок службы сплачивает похлеще совместного быта. Наверное, именно поэтому я отшучиваюсь в ответ на такой смелый прогноз.

Хотя… надо бы поинтересоваться у Риндана, как у него с противозачаточным заклинанием.

— Так что с тобой? — продолжает допытываться мужчина.

И я сдаюсь.

— Ирмис, ты же в курсе деятельности Максвелла? — я прищуриваюсь, — только не говори, что не копался — в жизни не поверю!

— Ну, копался, — виновато склоняет голову мужчина, — не удержался, интересно было.

— И что же?

Хитрый взгляд из-под русой гривы бодрит пуще холодного душа:

— Ведущий инквизитор по особо важным делам, специализация — поиск религиозных преступников. Параллельно занимается ликвидацией мест скопления энергии, но не так часто — я бы сказал, на досуге. Не женат и никогда не был. В серьезных отношениях тоже не замечен. Семья большая — отец, мать, три сестры…

Скрестив на груди руки, я слушаю рассказ мужчины. Да, информаторы у Ирмиса что надо — мне бы таких. Впрочем, мне тоже грех жаловаться — Джо с его обширной перепиской даст фору даже Риндану. Я в этом не уверена — но почему-то не сомневаюсь.

— Ну и, Мейд, он здесь неслучайно, — заканчивает коллега и я понимающе усмехаюсь:

— В курсе уже.

— Что, просветили?

— Нет, сама. — и тут же поправляюсь, — в основном. Так, направление указали.

Мешкать мне не хочется, а не доверять Ирмису причины нет, поэтому, пользуясь случаем, я кратко посвящаю дознавателя в курс дела. Ограничиваясь минимумом, рассказываю лишь о подземельях под крепостью, странном преступнике и необходимости его поимки. Мужчина слушает, рассеянно глядя в угол кухни — как и всегда, когда ему необходима предельная концентрация.

Но выныривает Ирмис из этого обманчивого состояния расслабленности мгновенно — стоит мне замолчать.

— Ты думаешь, Алвис?

— А больше некому, — развожу я руками, — подумай сам: три года сидел на юге, работал спокойно, а потом что — сюда?

— Я, конечно, не уверен…

Дознаватель замолкает, но, к сожалению, поздно.

— В чем?

— Что его специально сюда вызвали. Почему там не разобрались? Странно, не находишь?

— Видимо, был резон, — вздыхаю, — но сейчас наверняка об этом не узнаем. Нужно ждать.