– Бренин!
– призвала я свой меч, будучи уверенно, что Гил не оживёт, а оружие мне пригодиться, если Джин не сможет достучаться до монстра.

Но меч остался в теле поверженного дракона, а розовый свет стал, как в старые добрые времена, — голубым. Как и с Джин, свечение отделилось от катаны, преобразившись в статного мужчину, закованного в доспехи.

У меня дыхание спёрло от той мощи, что накрыла холм. Волосы зашевелились на голове, сигнализируя о необходимости замереть и лучше — перестать дышать.

Бренин опустил призрачную ладонь на плечо воина. Череп быка с тихим скрипом повернулся в сторону мужчины. Возможно, мне почудились следующие слова, но я точно расслышала: «Ланселот, я тебя прощаю и освобождаю от этих оков».

Тело монстра упало на землю безвольной куклой, череп откатился в сторону, глазницы потухли. Но на том месте, где стоял проклятый воин появился призрак. Он с благодарностью посмотрел на дух Бренина, а потом перевел взгляд, полный любви, на Джин.

Бренин же поспешил к воротам. Повинуясь его мысленному приказу (иначе объяснить не могу) створки захлопнулись. Мужчина приложил ладони к воротам. Тихий шёпот поднял ветер, унося крохи воздуха из-под моего носа, которые я осмеливалась втягивать незаметно для призраков. Меня ослепила яркая вспышка, а когда смогла рассмотреть башню и вороты, то увидела на них новый массивный запор.

Оставшиеся призраки заворожённо смотрели друг другу в глаза, словно сказочная пара, вырезанная изо льда. Удар в ворота отрезвил всех: и меня, и призраков. Беспокойство промелькнуло на наших лицах. Ворота сотрясались и сотрясались. Кто-то настойчиво требовал его выпустить.

Освобождённый воин отстранился от Джин, стремясь придержать двери. Помедлив, дева присоединилась к нему. Тихая печаль читалась в их призрачных глазах. Они приложили руки к воротам, повторяя за Бренином. Яркие вспышки и ураганный ветер, сбил меня с ног. Обессиленно я опустилась на траву, придерживая вывихнутую руку.

Моему взору открылись всё те же ворота, но три надёжных запора не давали им пошатнуться под грозными ударами с той стороны.

Я завалилась на бок, не сводя взора с исчезающих врат — они медленно поползли под землю, словно это был лифт, и его вызвали этажом ниже. Холод вошедшей в силу ночи парализовал ноющее тело, сознание ускользало. Но я упорно сопротивлялась и не смыкала глаз, пока не убедилась, что ворота не вернутся, а прилетевший на подмогу Маркус отвлёк от этого «занимательного» занятия.

Я отключилась до того, как полуголый дракон подхватил меня на руки и унёс в больницу, где уже и оказали медицинскую помощь.

Я провела сутки в больнице без сознания, под чутким присмотром персонала. Правую руку благополучно вернули на место, но велели две недели ходить в бандаже. После выписки, получив письменный выговор от мэра и устную благодарность от капитана Джонаса, я была отправлена в отпуск на целый месяц. Я переехала к бабушке, там она и банши помогали мне, когда одной руки не хватало.

Холм с башней был оцеплен. Рыцарские мечи, брошенные там той ночью, вернули мне после завершения расследования произошедшего. Больше они не подавали признаков жизни — духи покинули эти клинки, и Ним не выходила на связь, заставляя меня беспокоиться о дальнейшей своей судьбе.

Ради моего же спокойствия мы с бабушкой решили отправиться на Утиный пруд, чтобы вернуть мечи Озёрной Деве. Глядишь, та, получив по голове двумя увесистыми предметами, перестанет играть в молчанку.

Первым в пруд полетел дедушкин меч. Вода проглотила его, запустив мерные круги по глади. Всплеск потревожил уток, которые возмущённо загоготали и отплыли от берега. Они-то ожидали, что их покормят.

Нехотя отправила свою катану следом. Ножны к ней так и не нашлись, обязав меня обратиться к Габи за зельями, ускоряющими процессы регенерации. Волшебница отказалась брать с меня плату, так и не отойдя от новости, что её Фауст (кот) проходил сутки с трекером Гила, введя меня в замешательство и приведя в его лапы. Что я лично считала притянутым за уши, но Габи было не переубедить. Совесть гложила её, и она старалась загладить свою вину всеми доступными способами.

Я стояла и не сводила взгляда с ровной поверхности воды до самого последнего.

– И куда ты пропала? А ну, вылезай, ленивая ты медуза!- возмутилась и со злостью топнула, вступив в воду и подняв брызги.

Вода в метре от меня забурлила.

– Пока голос не повысишь, ничего не добьёшься?
– спросила тихо, словно у самой себя.

Из воды появилась тонкая рука, сжимающая вакидзаси. Я смело вошла в воду и забрала своё оружие, обрадовавшись так, что не сдержала улыбки. Рука исчезла, вода успокоилась, а я рассмотрела неясный силуэт на водной глади, словно в зеркале. Только в неправильном зеркале.