Последний раз недобро в блюдце поглядев, леший развернул его блестящей поверхностью ко мне, и вопросил у меня:

— От чего это так важно-то?

Леший как и я знал — ведьмак к нам завсегда ближе по сути, чем маг. Всегда. Но не сейчас.

И опустив глаза, тихо призналась:

— От того, что прикрывает он Тиромира да Ингеборга. И Тиромир не страшен мне, ведаю… лучше всех ведаю, на что способен он. А вот Ингеборг дело другое. Опасен он. Коварен, умен, силен, хитер. И чутье у него как у волка матерого.

— Вижу, его боишься, — проскрипел друг сердешный и самый близкий.

«Боюсь, — ответила мысленно. — Очень боюсь. Есть на то причины».

И на блюдце серебряное посмотрела. Да от чего-то взгляд за рукав правый магов зацепился. Не закатал его охранябушка. Даже не попытался. Оно из гордости должно быть, потому как правду сказала — иллюзию наличия али отсутствия браслета создать не сложно, но левый рукав Агнехран закатал давно уж, когда с третьего раза не вышло у него с изоляционной схемой, а вот правый нет. Правый даже застегнут был, закреплен запонкой золотой, что костер изображала… И оно ж мелочь, несущественная вовсе. Да и глупость несусветная, я точно знала — аспид это не охранябушка. Охранябушка бы не целовал насильно. И не обнимал бы во сне… стыд-то какой. Как вспомню, что остаток ночи с аспидом коротала, жар на щеках и гнев в душе поднимается. Да только кто ж знал, что намерения у аспида не самые мирные… или вконец мирные, если посмотреть в контексте желания семью завести.

— От чего покраснела? — поинтересовался словно невзначай маг.

— Да так, — волосы невольно поправила, — проблемы расового непонимания, сложности взаимодействия, и я потом об этом подумаю.

Агнехран с тем согласен не был, и спросил осторожненько:

— Обидел кто?

Вздохнув тяжело, отмахнулась усталым:

— Разберусь.

И на мага посмотрела вопросительно. Агнехран допекать вопросами не стал, а к схеме вернулся — честь и хвала ему.

Закончили быстро — я лазейки находила, он их запечатывал. Споро работалось, интересу еще ведьма добавляла, все никак не унималась-то, и в окно лезла, и в трубу печную, и даже в щель под дверями пыталась, но архимаг это дело такое — хрен поспоришь. Это я тут, на своей территории даже архимагу была не по зубам, а любая ведьма, пусть даже и древняя, супротив него это так, на один зуб.

Да только менее всего ожидала я, что вдруг спросит Агнехран:

— А все же, кто обидел тебя, Веся?

Промолчала я. В окно поглядела, не вернулся ли аспид, но того еще видно не было… И вот видно его еще не было, а мне уже не по себе было. Что скажет? Что ему скажу? Как выпутываться-то? Аспид в моем лесу мне не соперник, это я точно знаю, да только… не я в лесу сила главная, это вот меня беспокоить начало.

— Веся, — позвал маг.

Повернула голову, взглянула на него и на губах солнечным лучиком расцвела улыбка. Улыбнулся и он в ответ. И хорошо вдруг так на душе стало, словно лежу в траве, под лучиками солнечными нежусь, а и в лесу все хорошо, и у людей в округе, и Водя очередной бунт русалок разогнал — те по весне каждый год бунтуют, утопленниц требуют, а Водя им настоятельно «размножайтесь естественным путем, все естественное, оно завсегда лучше-то и правильнее».

И…

И тут леший проскрипел:

— Веся, время-то чай не резиновое.

И вот весь настрой позитивный мой смело набежавшей тучей черною. Вздохнула печально, и подумала, что вот Гиблый яр отчистим от нежити всяческой, и тогда я себе належусь в травке, да наотдыхаюсь под солнышком. А то и на бережку у заводи устроюсь, всласть наплаваюсь, потом лежать буду, в небо синее смотреть и… и вдруг подумала, что мне чего-то хватать то не будет. А чего?

Чего же?

— Схема, — произнес Агнехран.

Уныло вздохнула, силушку по конструкции пустила и… и все. Я ее и так пустила, и эдак. Силу леса призвала, ее по лабиринту сверкающей схемы магической пустила — и снова ничего.

К изображению сверкающему пригляделась — а хитро сделано! Архимаг так устроил все, что выпущенная магия обратно в круг возвращалась, да не потоком цельным и заметным, а каплями незримыми.

— Вот это да! — воскликнула не удержавшись. — Это потрясающе!

Улыбнулся мне Агнехран.

А вот леший нахмурился зело, да и вопросил вдруг:

— А скажи мне, Веська, это что ж получается, таковой конструкцией и тебя удержать можно, да? Верно я это дело понял?

Хм.

Призадумалась я, голову к правому плечу склонила, вглядываясь в линии магические, к левому плечу, да и вынесла свой вердикт:

— Нет, меня нет. Я же частью к тебе привязана, лешинька.

И посмотрела на архимага, а он от чего-то улыбаться перестал, нахмурился.

— Чай обидела чем-то? — спросила встревожено.

— Нет, что ты, — усмехнулся как-то странно охранябушка. — Тиромиром и Ингеборгом сейчас и займусь, откладывать не стану.

Я кивнула, соглашаясь, и тут вспомнила:

— А ведьма-то как?

На меня Агнехран посмотрел задумчиво, опосля нахмурился, будто только сейчас про ведьму то и вспомнил, пожал плечами могучими:

— А чего ей будет? Я с ведьмами дел не имею и никогда не име… — и тут осекся охранябушка.

Не понятно мне было, от чего маг закручинился, зато леший смекнул и слово свое вставил:

— Чай и в прошлый-то раз ведьму какую недооценил?

И сжались челюсти у мага, ярость в глазах промелькнула, но врать не стал, признался честно: