— Недооценил.

Заинтересовалась я живо и вопросила:

— Это Славастену что ли?

Исподлобья глянул на меня маг, кивнул нехотя.

— Не печалься, не ведьма она, — поспешила я Агнехрана успокоить. — Но притворялась всегда знатно, это да. А так, по существу, не ведьма.

Посмотрел на меня архимаг задумчиво и спросил:

— А как вы, ведьмы, определяете, кто ведьма, а кто нет?

О, это вопрос сложный был.

Очень сложный.

И время то оно конечно не резиновое, но объяснить то надобно.

— Ну как, — начала я слова подбирать. — Ведьмы бывают разные… очень разные. Делятся они на три основные категории. Первые — это прирожденные. Таких большинство, они годятся слово злое сказать али доброе, заговорами лечить могут, травы лечебные чуют, судьбу увидать способны. И с ними не ясно — пробудится сила в них, али нет, в основном не пробуждается, и живут себе всю жизнь как и все, как люди. Вторая категория — природные ведьмы. К этим сила приходит, как из детского возраста выйдут. Такие силу получают от земли-природы, от того и зовутся так — природные. А вот третьи это категория особая — ведьмы в силу вошедшие. Настоящие сильные ведьмы. Такие на многое способны, ведь не только свою магию имеют, а и того кого на алтарь возложили получают. Вот третьи то, они и видят — кто какая ведьма.

Выслушал мои объяснения путанные архимаг, да и спросил вкрадчиво:

— А ты, стало быть…

— Прирожденная, но в силу вошедшая. От того в третьей категории я, от того и вижу — кто ведьма, кто нет. Над кем несправедливость повисла грозовой тучею, кто светел как солнышко, а кому злоба и тщеславие глаза застилают.

И тут вдруг охранябушка возьми да и скажи:

— Я бы хотел, чтобы ты была только прирожденная, и прожила свою жизнь счастливо, как и все хорошие люди.

И скользнули слезы по щекам непрошенные. Вытерла поспешно. Я бы тоже этого хотела. Такого бы я хотела, всем сердцем. Всем моим сердцем! Но позади меня четыре могилки цветами распускаются по утру.

— Пустое то, — сказала негромко. — А Велимиру задержи, сделай милость, не то бед натворит — мало не покажется.

Вздохнул Агнехран и тихо сказал:

— Да я все для тебя сделаю, Веся. Абсолютно все.

Замерла я, на охранябушку гляжу потрясенно, слов нет.

Да тут кто-то взял яблочко наливное, да и забрал его, связь между мной и магом разрывая.

И погасло блюдце, чуть не кинулась трясти его, чтобы обратно все возвернуло, но помрачнела под суровым взглядом лешего.

— Веся, — протянул друг сердешный, — а дальше-то что?

Вздохнула я, взгляд подняла на лешего. Знали мы, что дальше будет. Оба знали.

Ничего не будет. Ничего…

И все же лешему я призналась:

— Не хватает мне его. Хочется в окно выглянуть, а там охранябушка мастерит чегось.

— Угу, избенку твою разбирает по бревнышкам, крыши над головой тебя лишая.

— Только на три четверти разобрал! — вскинулась тут же, справедливость отстаивая. — Это не считается! Четвертая-то часть осталась!

— Ага, одарил нас архимаг милостью великой, четвертую стену снести не успел, низкий ему за то поклон! — злой сегодня был леший.

Вусмерть злой. И вот от чего, спрашивается?!

— Веся, не люблю я магов. Этого особливо.

И стоит, смотрит пасмурно.

Я на него мрачно.

Он на меня хмуро.

И тут не сдержалась я, да и высказала:

— Ведаю, что он маг! Ведаю, что чуть Гиблый яр не сгубил! Ведаю, что недруг он нам! Я все ведаю, лешинька, все знаю, да только… не хватает мне его. Чтобы суп сварил, да не по просьбе-приказу, а от сердца чистого. Чтобы одеялом прикрыл, ибо понимает по-человечески — хоть и ведунья лесная, а неуютно мне на сырой земле, холодно. Чтобы… просто чтобы он был… Просто где-то рядом.

И тут дверь открылась и увидели мы аспида.

И что последние слова мои слышал, то ясно было как утро ясное, потому как не скрипнула лестница, покуда поднимался по ней, значит за дверью стоял. Вот только вопрос — сколько он там стоял? И неужто все услышать успел?

— Вернулся? — вопросил леший от чего-то недружелюбно.

Промолчал аспид задумчиво. Ничего говорить не стал лешему, а вот мне сказал:

— Водяной мне надобен. Самому позвать, али подсобишь с вызовом?

Переглянулись мы с лешим. Поднялась я, клюку свою захватила да и отправилась к водяному. А то, что аспид шел позади меня, это я не просто знала — это я чувствовала. Взгляд у него какой-то был — всей спиной чувствуемый.

К водяному шла неспешно. Поначалу на берег Заводи вышла, перекинулась словом с русалкой подоспевшей, и от туда уже открыла тропу заповедную к болотам, где по словам русалки и находился Водя.

И вот иду, стало быть, никого себе не трогаю, а позади раздается:

— Скажи, ведунья лесная, от чего на тропе той, поглядела на меня странно так?

Интересный вопрос. Я даже оглянулась, словно надеялась что может птица какая спросила, али олень, или может даже волк. Понадеялась на чудо, но увы, пришлось принять суровую реальность — спрашивал аспид. Аспиду и ответила: