– Куда он захотел пройти?
– уточнила я у объявившегося суща.

– В комнату для медитаций, староста.

Интересно... Я проследила, как Дайнор заходит в помещение, оборудованное для вхождения в иные энергетические слои, и на время перестала следить за ним: если и существуют в этом мире по-настоящему интимные вещи, то высшие магические практики нужно отнести к таковым в первую очередь. По крайней мере, остальная физиологическая и психологическая наивная ерунда, которую остальные люди привыкли сакрализировать, однозначно меркнет на этом фоне.

– Сообщи мне, когда он закончит, и позови, если его потревожат, - попросила я.

Сначала ждала, но потом сон, навеянный нервным перенапряжением и энергетическим дисбалансом, всё же сморил меня.

*

Проснулась я в сумерках.

И тут надо сказать, что это время суток в Тёмной Империи особенное, звенящее от энергии, и одно удовольствие - вставать с последним лучом утопающего в воде светила. Одна проблема: я пропустила весь день. Как там Дайнор?!

Резко села, чувствуя, как комната слегка закружилась.

– Не беспокойтесь, староста, - сказал сущ.
– Я не стал вас будить - не было необходимости. Дон Дайнор в полном порядке. Он закончил свои энергетические практики и сейчас отбывает наказание.

– И это у нас нынче порядок?
– уточнила я изумлённо.
– Что он такого сделал, что ему назначили наказание?

– Дон Дайнор счёл правильным отработать вместе с учащимся Ивасом ту рабочую повинность, которую вы назначили в связи с утренней дракой, - сказал домовой серьёзно.

Дар речи оставил меня. Светлые... серьёзно, они - самые непредсказуемые и странные существа на свете.

Из разговоров в тишине Храма на Горе

– Ученик.

– Мастер.

– Сегодня в тебе слишком много едкого дыма и острых обломков.

– Это так. Я... разочарован и полон сомнений.

– Разочарования есть плоды ожиданий, а ожидания - это всегда заблуждения. Мир вокруг создан Творцом не для того, чтобы соответствовать чьим-либо ожиданиям. Людям даровано право выбора не для того, чтобы они поступали ожидаемо. Ожидания - обманчивый дым.

– Вы правы, просто... мне не хватает смирения.

– Тебе не хватает мудрости и умения контролировать то могущество, что тебе было даровано. Это обычно для отрока вроде тебя. И всё же смири гордыню, ученик: ты балансируешь на опасной грани, за которой свет исцеляющий обращается светом слепящим. Не позволь себя ослепить.

– Как? Что делать, когда вокруг столько ненависти и злобы?

– Злоба и ненависть - приёмные дети страха и непонимания. Родные они боли и бессилию. Просто помни: хоть в это порой и непросто поверить, ненависть и злоба - ножи без рукояти. Тому, кто ими орудует, подчас больнее даже, чем жертве.

– Я чувствую эту боль, но не понимаю её!

– Непонимание чужой боли не умаляет её силы и не обесценивает личной трагедии того, кому больно. Твоё непонимание - всего лишь твоя личная слепота.

– Даже если мне кажется, что это неправильно?

– Особенно если тебе кажутся всякие глупости. Это тоже от непонимания: проще считать неправильным то, что не вписывается в твой кругозор, чем попытаться понять. Это ошибка, из-за которой костенеют и гниют лучшие умы нашей страны. Не поддавайся ей.

...

– Я... хотел спросить о любви, учитель. Как быть, если ошибался в избраннице? Как быть, если чувство не взаимно?

– Настоящая любовь не ищет взаимности. Она не жаждет обладания.

– Но... я не понимаю.

– Любовь ныне стала расхожим словом, под которым многое подразумевают. Может, оно так и есть - любовь бывает разной. Есть, однако, в ней нечто общее: невозможно ошибиться в том, кого или что истинно любишь, ибо то, что ты любишь, ты принимаешь. Остальное суть гордыня и дым.

– И что мне делать?

– Уважать чужие решения, как свои. Ощущать чужую боль, как свою. Давать другому право на слабость и ошибки. Без этого разговор о любви останется всего лишь криком о гордыне и попыткой восполнить духовную пустоту. Провальной попыткой.

12

***

Я не могла не подсмотреть.

Вообще-то это всё попахивало какой-то странноватой формой вуайеризма, тем более что домовой заверил: всё у моего подопечного (несостоявшегося супруга по совместительству) в норме.