– Если я хоть что-то в этом понимаю, инициатор ситуации - Раонок, - усмехнулась Джи.
– Видимо, устал ждать, пока протеже сам обеспокоится своим статусом, и решил подтолкнуть.

– Это каким же образом?
– я искренне заинтересовалась. Что такого можно пообещать кому-то вроде Дайнора, чтобы он соблазнился высоким статусом негласного короля и вполне материальной должностью старосты?

– Как я понимаю, это было разоблачение века, - глаза Джиа смеялись.
– Раонок пафосно и очень вовремя открыл Дайнору глаза на "преступления" Эдаки.

– Какие из?
– как я уже упоминала, Эдаки был тем ещё фруктом, и при желании подловить его можно было на многом. Любимой специализацией мальчишки был шантаж. Но тут надо оговориться, что действовал он обычно с умом, берегов не терял и знал, с кем связываться можно, а с кем нежелательно. Потому-то мне и было интересно, на чём он в итоге попался.

– О, - Джи сделала большие глаза.
– Речь идёт о чести прекрасной дамы.

Даже не знаю, смеяться или плакать.

– Какой?

– Помнишь Беану Кидел?

Серьёзно? Это убожество?

– Смутно. Как по мне, так совершенно ничего из себя не представляющая особа: ни интеллекта, ни талантов, ни характера, ни яркости души. Серость. Склонна к нытью и жалобам, считает, что тот факт, что её не взяли в группу успевающих - несправедливость... Ну, мордашка у неё, правда, ничего так.

– Вот-вот, - хмыкнула Джи.
– Эдаки тоже оценил и мордашку, и прочий суповой набор. Собрал на эту курицу компромат, благо она и так балансирует на грани вылета из-за неуспеваемости, и выкатил ультиматум: или спишь со мной, или не видать тебе Академии, как своего хвоста.

Я только страдальчески вздохнула.

Да, такие вещи случались. Они не были правилом, но неуспевающие ученики обоих полов время от времени рассчитывались телом - если совсем уж тряпки, конечно. Я подобных взяток не брала, но тот же Раонок не брезговал такими вещами. Да и Джи иногда тоже. Что из этого трагедию-то делать? Если недостаточно силён, недостаточно умён и ещё и попался - то кто тебе лекарь? У нас тут не пансион для особенно благородных донни, ни разу не! И слава Тьме за это.

Но вполне могу догадаться, что историю эту светлому подали правильно и фактурно, с совершенно другими акцентами.

– И что, она пошла жаловаться Дайнору?

– Ходят упорные слухи, - протянула Джи хитро.
– Что Дайнор и Раонок совершенно случайно встретили плачущую Беату. Светлый, честь и совесть всея Академии, впечатлился проблемой этой девы с головой в жо... ах, ну да, девы в беде. И активно защищает её честь сегодня на полигоне.

Я только головой покачала:

– Все же, Раонок ошеломительно хорош; не зря ему пророчат придворную должность.

– О да, - усмехнулась Джи.
– Многие ставили на то, что вы будете вместе, знаешь? Король и королева, наследники Древних, вечные соперники в учёбе, Мастера энергетических практик...

– Джи, - вздохнула я.
– Может, хватит обсуждать мою личную жизнь, на данный момент и вовсе несуществующую? О своей расскажи, что ли.

– А что о ней рассказывать, - скривилась Джиа.
– А то ты не знаешь: на прошлых выходных провела пару сеансов в Доме Боли. Попались неплохие партнёры, с одним из них встретимся ещё раз - у него самая вкусная энергия возбуждения, которую мне доводилось пробовать. И да, профессор Киран всё ещё не встречается со студентками. Вот и все новости моей личной жизни!

Я сочувствующе погладила Джи по плечу.

– Ты нравишься ему.

– А толку-то, - вздохнула подруга.
– Сама знаешь: вряд ли мы подойдём друг другу в постели. Но я всё равно не могу отвести от него взгляда...

Я уже пожалела, что открыла рот: история влюблённости Джиа в профессора Кирана была старой, как наша учёба здесь, и по-своему грустной.

*

Когда шесть столетий назад на фоне сильного магического загрязнения у людей начали проявляться черты сущностей (вроде рогов, щупальцев, хвостов и прочих внешних изменений), власть имущие были в шоке. То были времена культа личности Великого и Безумного Колдуна, когда магией пользовались бездумно, жадно, несмотря ни на какие ограничения и возможные последствия. Мы находились в перманентном противостоянии со светлыми, постоянно корректируя приёмы ведения магической войны. Людей убивали пачками по подозрению (зачастую надуманному) в шпионаже.

Той эпохе было свойственно поклонение силе, отголоски которого даже сейчас ещё не совсем изжили себя в кругах магических (порядки в Академиях вроде нашей тому доказательство), но уже, слава Тьме, исчезли из законодательных актов. Появление нас, изменённых (впрочем, тогда нас называли прокажёнными и истребляли без жалости) было закономерным логическим итогом потребительского отношения к демонологии и бездумного использования магии, но столь же закономерно было встречено волной страха и предрассудков. Усугублялось положение тем фактом, что в давние времена изменённые, не понимая своего состояния, не могли уравновешивать себя и зачастую теряли контроль над своим могуществом (сейчас это принято называть срывом). Последствия таких вот срывов были разрушительными, число жертв ужасало, и это ещё больше настраивало общество против нас.