— Как оно там? — спросил долговязый боец. — Много ливов перебили? — он почти кричал. Пушки ещё стреляли, а боец, кажется, оглох от грохота. Да и я тоже плохо слышал, а голова была чугунная.

— Достаточно, — ответил я. — А у вас как?

— Как? — крикнул он. — Третий день в окопах. Бомбили нас — вообще жопа! Вчера танки попёрли. Весь день по нам лупили, суки. Я говорю, надо пойти надрать им задницы, а не сидеть ждать, пока нам в этих выгребных ямах кишки размотает.

— Ага, надо… — произнёс я и пошёл вслед за остальными.

В окопе пахло потом, гарью, тротилом и чем-то похожим на испражнения. Всё это было до боли знакомо. Солдаты сидели возле брустверов и смотрели вдаль, готовясь отбивать атаку. Среди бойцов спецотряда попадались обычные срочники. Артобстрел согнал в окопы всех, кто находился в ту ночь в лагере, в том числе парней, которые занимались инженерными работами. Но народу всё равно катастрофически не хватало для столь протяжённой линии обороны.

Сержант из штаба показал наши блиндажи. Они были недостроены и представляли собой выкопанные на скорую руку и прикрытые брёвнами землянки. Зато тут имелись кровати и даже стальные шкафчики, которые перетащили из палаток. Мой оказался слегка покорёжен, на двери виднелись вмятины и мелкие отверстия. Всем тут досталось, даже шкафчику.

А вот что стало с остальным лагерем, было непонятно. Когда я подбегал к окопам, видел краем глаза, что состояние его весьма плачевно: многие палатки помяло или смело, а модули — разворотило взрывами. Но детально разглядеть не получилось — торопился. Сержант, который проводил нас к землянкам, подтвердил, что лагерь сильно пострадал, взорвалось даже одно из хранилищ боеприпасов. Оружие, патроны и личные вещи по возможности перетаскивали вниз. Все работали не покладая рук чуть ли ни круглые сутки: расширяли и углубляли траншеи, сооружали укрытия. Делать это приходилось под почти непрерывным обстрелом.

Блиндажи были трёхместные. В один поселили Макса и Рустама, в другом, соседнем, устроились мы с Акулой. Тут я, наконец, ослабил энергию, и моё тело словно охватил пожар — болело абсолютно всё, а икры сводило судорогой. Я хотел было завалиться спать, но пришлось идти за новой одеждой, боеприпасами, потом искать рацию, потом ужинать, поскольку желудок требовал жрать, и надо было хотя бы немного привести себя в порядок, и я обтерся мокрой тряпкой. Об удобствах тут и речи не шло. А когда я, наконец, завалился на мягкую кровать, сон тут же захватил меня в свой плен.

На следующее утро меня вызвали в штаб.

Сегодня стреляли реже, чем вчера, было гораздо спокойнее. Ночью прошёл небольшой дождик и намочил землю, но он оказался только кстати: начавшая вчера лютовать жара немного утихла.

Я петлял по окопу, ведущему к штабному блиндажу. Завернув за очередной угол, увидел девушку, что шла навстречу, неся на плече несколько лопат. Мой взгляд скользнул по её лицу, и я замер, не веря собственным глазам. Пусть её пышные рыжие волосы скрывала армейская кепка, а из макияжа оказалась разве что растёртая по щеке грязь, сомневаться не приходилось: передо мной была Ксения Белозёрская.

Она даже не обращала на меня внимания, шла, словно задумавшись о чём-то.

— Привет, — остановил я её. — А ты что тут делаешь?

Девушка вздрогнула от неожиданности и уставилась на меня своими выразительными зелёными глазами, которые в течение следующих секунд расширились от удивления.

— Артём? — произнесла Ксения, растерявшись. — А ты… Откуда тут?

— Я-то? Да так, поехал от нечего делать, деньжат подзаработать.

— Ага, понятно. Да я вот тоже. Ну то есть, я тебе говорила, что собираюсь поехать в спецотряд. Предложили — сюда, я согласилась. А у тебя, слышала, проблемы какие-то в семье? Это правда?

— Да, есть немного…

— Это плохо, конечно, — она замялась, не зная, что сказать.

— Да… — протянул я и добавил. — Рад тебя видеть, но давай попозже поболтаем. На обеде. А то меня в штаб вызвали. Кстати, я правильно иду? Он там?

— Да-да, возле склада, там, — Ксения махнула рукой в нужном направлении.

— А ты где живёшь?

— Правый фланг. Не знаю, как объяснить… В общем, там весь женский взвод. Я во втором отделении.

— Понял. Как с командиром поболтаю, найду тебя.

Встреча с Ксенией спутала все мои мысли, и в таком слегка растерянном состоянии я добрался до штаба. В блиндаже, большую часть которого, занимал стол с картой, сидели подполковник Безбородов и капитан Оболенский, тоже уже переодевшийся в чистую форму и побрившийся.

— Сержант Востряков, поздравляю с первым заданием, — произнёс подполковник. — Оно, конечно, у вас не первое, но в особой дружине вы, можно сказать, получили боевое крещение.

— Рад служить, — я, как полагается, вытянулся по струнке.