— Вольно, сержант, — подполковник махнул рукой. — Капитан лестно отзывался о ваших действиях. Это хорошо. Такие люди, как вы, нам нужны. Вот только с милосердием немного перебарщиваете, а не стоит. Но капитан с вами провёл беседу, не так ли?

— Так точно, провёл, — ответил я.

Спорить с подполковником было бессмысленно. Похоже, Оболенский уже поставил его в известность наших разногласий по поводу убийства мирных жителей. Что ж, здесь свои правила, их можно принять и служить дальше или не принять и валить на все четыре стороны.

— Ну и славно. А я с вами о другом хотел поговорить. О вашей встрече с серым существом. Это ведь вы убили его? Расскажите-ка поподробнее.

Выслушав мой рассказ, подполковник кивнул и сказал, что могу идти.

— Артём, погодите, — остановил меня капитан. — Как самочувствие у вас и ваших бойцов?

— Все трое на головокружение сегодня утром жаловались, — ответил я. — У меня — тоже немного, но терпимо.

— Понятно, — капитан нахмурился. — Жирнов в тяжёлом состоянии. Похоже, серая зона на всех нас пагубно повлияла. Как ваша энергия? Восстановилась?

— С энергией порядок.

— Это хорошо, — вмешался подполковник, — потому что скоро придётся опять повоевать. Пока вы были на прогулке, наша группа попала в окружение. Помощи в ближайшие дни не будет, так что выход один — прорываться с боем. Сегодня ночью этим и займёмся. Известите своих бойцов и готовьтесь.

Мы с Ксенией сидели на ящиках и обедали. На голодный желудок консервированная каша зашла на ура. А теперь пили чай из железных кружек. Народу поблизости не было, девушки из взвода Ксении находились в главном окопе, а мы нашли место в неглубокой траншее, ведущей к позиции, где окопалась боевая машина. Тут никто не ходил, и можно было пообщаться без посторонних ушей. Этот уединённый угол нашёлся без труда: людей на позициях не хватало катастрофически, и я удивлялся, как мы ещё держимся столь малочисленным составом.

Пушки ухали где-то очень далеко, а тут воцарилось временное затишье: наши орудия молчали, да и ливонцы больше не проявляли инициативы.

— … так и живём, — говорила Ксения. — Позавчера во время артобстрела одна бомба совсем рядом разорвалась. У меня пятый ранг, но всё равно было как-то… неприятно. Думала, будет иначе.

— Ага, как в тренировочном лагере? — рассмеялся я. — Ну там-то вообще детский сад.

— Мне говорили, что в горячих точках труднее, поэтому я и хотела испытать себя в настоящем деле.

— Испытала?

Ксения пожала плечами:

— Странно как-то всё. Говорю же, думала, будет иначе: боевые задания, ещё что-нибудь, вроде как у вас вчера. А тут приходится просто сидеть на месте, пока по нам стреляют.

— А я только больше убеждаюсь, что на хер эту войну, — вздохнул я. — Постоянно видишь, как кто-то умирает. Твои сослуживцы гибнут. Были ребята — и нет. И всё — на твоих глазах. Обычные люди гибнут ни за что, а ты ничего не можешь ни сделать, ни изменить. А всё почему? А потому что там наверху кому-то так захотелось, кому-то выгодно, — меня опять понесло, опять вспомнилось весеннее наступление, где полёг весь мой взвод. Накатили эмоции.

— У вас кто-то погиб? — спросила Ксения. — Тяжело там пришлось?

— Да, один парень погиб. Засекин. Знаешь его семью?

— Конечно. Старый боярский род из Новгорода.

— Ещё один ранен. Энергия закончилась, и взрывом поломало пацана. Тут постоянно что-то подобное случается.

— Тебе не впервой, — безмятежно произнесла Ксения, словно считая, что раз я уже бывал в передрягах, то никаких проблем больше нет.

— Да хоть десятый. Ебал я в рот.

— Значит, ты здесь не останешься?

— Вряд ли. У меня контракт на три месяца. Может быть, продлю на шесть. А вообще, многое зависит от ситуации в семье. Может, и дольше придётся задержаться. Война — то ещё дерьмо, но кому-то надо эту работу делать, а у меня как раз энергии полно, я — самый, сука, подходящий для этого человек. Могу и под пули лезть, если надо, и под обстрелом сидеть. Универсальный солдат, блин, — я вздохнул, стало грустно от осознания того, что моя сила, по большому счёту, только тут и применима. Куда ещё податься такому, как я? Да некуда! Особенно сейчас, когда и родня отвернулась, и наследство под вопросом. Ну или на правительство пахать. Какие ещё варианты?

— Что у тебя произошло? Что за проблемы в твоей семье? — спросила с искренним участием Ксения.

— Ничего особенного. Просто возникли некоторые разногласия. Хуже то, что великий князь со своей службой безопасности пытался меня убить. Поэтому в Новгороде мне лучше не появляться.

— Так значит, ты не будешь вести дела с моим родом?

— Кто сказал? Я-то сам не против, были бы деньги. Вот только с ними-то и загвоздка. Не знаю, в общем.

— Род может дать тебе ссуду под минимальный процент, как для своих. Главное, убедить семейный совет. Если хочешь, я поговорю с отцом.