Незащищенный секс у него был всего один раз в жизни. С Джейс. И вот к чему это привело. Довольная усмешка приподняла уголки его губ: у него двое детей. Двое детей. Сын и дочь. С одной стороны, совсем крохи, а вот с другой, вполне себе взрослые ребята. Он всегда относился к детям равнодушно. Они его не то, чтобы раздражали, но и особого восторга от общения с ними он не испытывал. Но, это с чужими детьми. А вот с этими мальчишкой и девчонкой… Ему не терпелось вновь увидеть их. Хотя, вот тут вопрос: он сам был когда-то мальчишкой и знал, чем можно заняться с Ники. А вот с Габриэль? Все эти мишки, куклы, домики, платьица… Может, будет достаточно скупить ей магазин игрушек, а дальше она со всем этим разберется?

Мальчишки, есть мальчишки. Им надо в детстве лазать по деревьям, прыгать с крыш, разбивать коленки и локти. И чужие носы. Это учит их выносливости. Помогает понять, что в этой жизни плохо, а что хорошо. Понять силу простого слова, и слабость своего кулака. Мальчишка должен чувствовать справедливость, быть на её стороне, но и уметь отстаивать свою позицию. А уж спорт в его жизни должен играть не последнюю роль. Они обязательно повесят с ним баскетбольное кольцо. А что? теннисный корд потеснится. Покрытие там хорошее. Да, кольцо они повесят. И, вот интересно, а у Ника есть велосипед? И, да, самое главное: больше никакого Кида! Что за нелепое детское прозвище: Кид! «Ребенок»! Он Николас! И точка.

А вот с Габриэль… Все девчонки капризные неженки? И ревут по каждому пустяку и поводу? Если его малышка упадет и разобьет коленку? Черт! И как ему успокоить её? Нет, с мальчишками проще: ты мужик, ты должен терпеть боль. Потому что физическая боль — это такой пустяк, по сравнению с болью душевной. А вот девочки? Тут сработают только все эти: «У киски боли, у собачки боли…»? он вдруг четко и ясно представил себе заплаканные глаза своей Габриэль, яркие, синие, с темным ободком. И красный носик. Нет! не будет она плакать! Лучше сразу все дорожки вокруг дома переделать! Мама, конечно, будет против. Ведь это её любимый песчаник. Она сама так тщательно следила за тем, как рабочие укладывали его. Но, черт возьми! Это его крошка! Его принцесса! И в доме надо все углы обить мягким материалом. И на ступеньках лестницы раскидать пуховые подушки. Да. Именно так и надо сделать. А еще, с пятнадцати лет. Нет, с четырнадцати, да (он прекрасно помнил себя в этом возрасте) посадить её под домашний арест. Все подруги только дома. И никаких мальчиков! Уж это точно! Он не переживет, если его принцесса… если какой-нибудь мудак сумеет разбить ей сердце.

Но в одном он был уверен точно: сюсюкаться он с ни с Габриэль, ни уж тем более с Николасом, не собирается. И другим не позволит.

Мысли в его голове путались, хаотично блуждали и переплетались и связывались в один большой клубок. Одна вытекала из другой, но тут же рвалась и возвращалась в начало.

Каково это, быть отцом? И справится ли он с этой новой для себя ролью? Как найти эту золотую середину? Не сказать, чтобы он боялся. Но у каждого маленького человечка свой характер. А что, если все наоборот? Если Ник неженка и маменькин сыночек, в то время, как Габриэль смелая и бесшабашная? Он усмехнулся: вся в свою маму! Джейс могла дать сто очков форы любому парню на скейтдроме! Выиграла же она тогда эти соревнования!

Джейс… Марк не знал, не мог понять, как он сейчас относится к ней. Что чувствует. Злится? Да. Ненавидит? Вот в этом не уверен, хотя… Как она могла? Как? Как долго она собиралась скрывать от него Николаса и Габриэль? Это не то шило, которое можно утаить в мешке. Но все эти годы у неё неплохо получалось…

Марк на миг прикрыл глаза, и вспомнил, как услышал её голос, а потом и увидел её. Изменилась ли она? И да, и нет. Такая же миниатюрная: маленькая и стройненькая. Но вот только не привычно видеть её в этом строгом одеянии: узкая юбка и светлая блузка. Она всегда была особенной, не похожей на других. А вот сейчас… и еще этот тугой узел на голове. Первое, что ему хотелось сделать, так это подойти и вытащить все шпильки, что удерживают этот темный водопад шелковых волос. А еще интересно, чем сейчас они пахнут, её волосы?

Сможет ли он простить её когда-нибудь? Наверное, да, со временем. Когда её признание не будет вызывать такой шок. Хотя, надо признаться самому себе, что боль от её предательства за эти годы несильно утихла. Он не переставал думать о ней. Так или иначе, но ему всегда было интересно, как она живет. Сумела ли забыть его? Смогла ли наладить свою жизнь с каким-нибудь парнем? Не с ним. С другим. Иногда это было больно. Но он списывал эту боль на её предательство.

А вот вчера узнал всю правду… Как теперь жить с этим? Он не оправдывал Джейс. Ну, ладно, если решил быть честным самим с собой, то да, оправдывал. Отчасти. Но почему она не поверила ему? Не открылась? Поддалась на уговоры своих братьев и запугивания его отца. Маленькая глупая девчонка. И вот к чему привела её глупость. И вот этого он простить ей не сможет: она скрыла от него детей. И собиралась скрывать дальше.

Отец. Марк не знал, как относиться к нему. Он ненавидел его, искренне и открыто. За то, что он посмел перевернуть его жизнь. Пытался сломать её. Он нарушил их главное правило: не вмешиваться в его пространство и в личную жизнь.

Марк пытался понять Генри, и не мог. Как можно было после того, что все они пережили от потери Николаса, совершить такой поступок? Джейс сказала, что Генри никогда, по крайней мере, открыто, не встречался со своими внуками. Но вчера, когда Марк напрямую спросил его, отрицать не стал. Как? Как так можно? Как он жил с этим? На что надеялся? Не говорил не то, что ему, но и Регине! Чертов вершитель судеб! Вот теперь у Марка появились все основания нарушить данное когда-то старшему брату обещание. И как только он убедится, что с Генри все в порядке, и он сможет вернуться к работе, Марк незамедлительно заберет детей и уедет отсюда. Что делать с Джейс, он еще не решал.

Да, он ненавидел отца. Но при всем притом, испытывал какое-то странное беспокойство и его здоровье, в том числе. И это не было чувством вины за еще один сердечный приступ, нет. Это было, и Марк четко это понимал, той безусловной сыновней любовью, которую испытывает каждый ребенок к своему родителю, какие бы ужасные поступки последний не совершал.

И именно поэтому Марк встал с кровати, подошел к комоду, взял в руки свой телефон и набрал номер дежурной медсестры Центра.

Марк спустился к завтраку, одетый в темные джинсы и светлую футболку. Поцеловал маму, что уже сидела за столом, и опустился на стул напротив: