И когда он вызвался поехать с ней к торговому центру, чтобы раздавать там флаеры, она думала, что он блефует. Не выдержит и пяти минут. Да, она хотела посмеяться над ним. Но Марк выдержал. И вот тогда, пожалуй, она впервые посмотрела на него как-то иначе. Он бы мог заработать куда как больше и раздать и те проспекты, что были у него и еще кучу других. Но он помогал ей. Так искренне. И это был её первый такой большой заработок. Что-то около семидесяти долларов за два часа работы! Она летом в магазинчике зарабатывала меньше!

А потом был тот Рождественский прием… Ей так хотелось быть рядом с Марком каждую минуту, потому что так она чувствовала себя увереннее на этом празднике жизни, где она была чужой. Но он избегал её. А потом пригласил на танец.

Сколько раз она наступила ему на ноги? Она не помнит. Но эти слова Марка: «Танцы в крови у всех девчонок. Расслабься. Доверься музыке. И мне». И она доверилась. Плыла по лунной реке под голос Элвиса, и все получалось само собой, в умелых, уверенных и надежных руках Марка. И тот поцелуй, первый поцелуй… Все это было так… правильно, красиво. Но так пугающе. Она хотела продолжения, но боялась его. Боялась потерять то волшебное чувство, что крылышками маленьких бабочек трепетало в груди. Боялась, что он подумает, что раз она так легко уступила, то он потеряет к ней уважение. И вот и ляпнула…

А потом, было самое сказочное, самое волшебное для неё время, когда они каждую свободную минуту проводили вместе. Пока… а вот об этом думать сейчас совсем не хотелось.

И в этом ей помогла внезапно открывшаяся дверь, что прервала весь поток мыслей. Джейс удивленно округлила глаза и только смогла вымолвить:

— Марк?! Что… что ты тут делаешь?

Он и сам замер, на какое мгновение, на пороге комнаты, окидывая её быстрым взглядом с ног до головы.

— Если ты еще не забыла, это моя комната.

— Да?! — вот дура! Джейс прикусила губу, ругая себя. — Да… тогда я… тогда мне… Амалия сказала…

— Это я попросил её. Все в порядке Джейс.

— В порядке? — паника, как цунами, накатывала на неё, грозя затопить с головой. — Как, в порядке? То есть ты?.. Ты собираешься спать здесь?!

Он видел её растерянность, беспомощность. Но не страх. Нет. Но ему показалось, что этой своей панической обороной она отвергает его. А это было больно. И он, сам того не ожидая, видимо, чтобы не показать, как сильно ранило его это её удивление, выдал:

— Джейс! Успокойся! Да будь ты сейчас хоть самой последней женщиной на Земле, я не собираюсь с тобой спать, в том смысле, в котором ты подумала.

Он видел, какой болью отразились его слова на самом красивом личике на всем свете. Но, черт возьми! Он хотел причинить ей боль. Не физическую. Душевную. Специально все это время вел себя с ней, как последняя скотина, избивая её словами. Он хотел видеть ненависть в её глазах. Потому что, только эта непреодолимая стена могла уберечь его от одного единственного шага: подойти и коснуться её; прижать к себе и уже никогда и никуда не отпускать. И шептать, и кричать, и доказывать вновь и вновь: «Ты моя! Моя! Только моя!». Но как в самом себе примирить эту ненависть и любовь, он не знал. Вот и вел себя так… Но, наверное, так лучше. И для него, в том числе. Так у него есть шанс выдержать самому. Потому… Потому что…

— Тогда, — Джейс прижала покрывало к себе и смело посмотрела на него. — Тогда ответь мне: зачем я здесь? В этой твоей спальне? В доме полно гостевых комнат…

Что ей сказать? Он не знал. Но и правду говорить не собирался. А все эта Амалия! Подошла, когда он позвал её, и с такой ехидной, все понимающей улыбкой, выдала: «Мне отнести вещи мисс Монро в гостевую? В какую именно, сэр?». И что он мог ответить? Позволить какой-то горничной так отзываться о Джейс? Нет, с неё и так достаточно его издевок и угроз. Это только его прерогатива. Больше никто на всем свете не смеет унижать и оскорблять её, он не позволит. Но еще, он хотел этого сам. Хотел, чтобы она была рядом. И тогда это спонтанное решение казалось ему правильным. Но вот сейчас он не был в этом уверен.

— Николас и Бри придут сюда утром, как проснутся. Я уверен. Я хотел, чтобы они видели нас вместе.

Это первое, что пришло ему в голову. Звучит более менее правдоподобно, потому что он видел, как неуверенно, но все же кивнула Джейс в ответ.

— Я приму душ, а ты ложись. Можешь занять любую половину кровати. Уверен, она такая огромная, что за всю ночь мы даже не пересечемся взглядами.

— Д-да… — Джейс обошла кровать, — Я лягу здесь, если ты не против.

Он смотрел, как она все еще прижимая к себе покрывало, устраивается с правой стороны, быстро юркая под одеяло, и отворачивается от него, устремляя взгляд на закрытую дверь.

Да, пусть так. Так будет лучше.

Он быстро подошел к комоду, достал из него футболку и пижамные штаны и скрылся в ванной.

Это был шок, самый настоящий. Он открыл дверь спальни и испытал ступор. Марк надеялся, что Джейс уже лежит в постели и видит десятый сон. Но она стояла у кровати, о чем-то мечтая. Или вспоминая. В коротеньких шортиках, что сидели так низко на бедрах, что прекрасно были видны и тазовые косточки и такая соблазнительно-округлая красивая попка. Что уж говорить о её ножках! Пусть не длинных, но стройных и невероятно притягательных. Светлый топ без рукавов, так плотно облегал её тело, что можно было без труда догадаться, что под ним, на высокой груди идеальной формы ничего нет. А еще эти её две косички! Перед ним сейчас стояла не молодая женщина, мать двоих детей, а молоденькая девчонка. Его Джейс. Как будто время отбросило его на шесть лет назад… И он впервые был благодарен тесноте своих джинсов, потому они не могли выдать его состояния.