— Вероника! — строго позвала я и, не тратя время на реверансы, перешла к сути. — Верни мне мою жизнь! Ты в финале, отбор почти выигран и…

— Не интересует! — отрезала Вероника.

Я споткнулась на полуслове и замерла, как актер, забывший собственную реплику.

— В смысле?! Ты обещала мне!

Вероника поморщилась, с опаской покосилась на Макса и затараторила:

— Считай, наша сделка аннулирована. Ты абсолютно свободна. Можешь участвовать в отборе и стать королевой или отказаться от этой роли. Возвращайся в поместье родителей, выходи замуж. Живи, как сочтешь нужным!

Я едва не захлебнулась от возмущения. Огонь в камине за моей спиной опасливо зашипел.

— Щедрое предложение, — мрачно протянула я. — А почему ты сама не хочешь вернуться и жить так, как сочтешь нужным?

Макс, до этого момента молча наблюдавший за нашим диалогом, негромко проговорил:

— Подозреваю, леди Морган понравился ваш мир. Кажется, в нем она увидела для себя куда больше перспектив, чем дома.

— Ты же хотела стать королевой! — напомнила я. — Какие перспективы в моем мире показались тебе более впечатляющими?!

Если она скажет что-нибудь о карьере суперзвезды, я ее покусаю. Прямо через зеркало.

— Быть собой! — закричала вдруг Вероника, на глазах теряя всю свою спесь. Между делом, я мысленно отметила, что высокомерие мне не идет. — Знаешь, твои родители столько для меня сделали! Они… они буквально вытаскивают по крупинкам наружу все мои страхи, детские травмы… Боги, почему у тебя такие замечательные родители? Они раскусили меня в первый же вечер!

Я едва не упала там, где стояла.

— Они поняли, что ты — не я?

Вероника кивнула.

— Да, почти сразу же. Спорим, что моя маман даже не догадалась о подмене?

В ее интонациях прорезалась обида.

Я покосилась сначала на Саймона, затем — на Макса. Встречаться взглядом с самой Вероникой мне не хотелось.

— Ну-у-у, как бы…

— Так и знала!

Вероника раздула от гнева ноздри, но я лишь отмахнулась. Нет у меня времени на детскую истерику!

— Что ты сказала моим родителям? Как объяснила мое исчезновение? Они сильно волновались?

Я буквально забросала Веронику вопросами, которые прокручивала в голове столько времени.

— Я поведала им правду. Ну, почти. Признаться, я солгала им только в одном: сказала, что ты не хочешь возвращаться домой.

— Вот мерзавка! — не выдержала я. — Они подумали, что я их бросила!

В зеркале раздался странный шелест, а затем — до боли знакомый голос мамы:

— Вероника, дорогая, ты дома?

— Все, не могу больше говорить, — торопливо проговорила та и крикнула в сторону. — Да, я уже иду!

— Стой-стой-стой! — закричала я, припав к зеркалу.

Но было уже поздно. Изображение Вероники и моей спальни за ее плечом растаяло. На его месте я увидела собственное раздосадованное лицо.

— Что ж, разговор прошел продуктивно, — между делом заметил Макс.

Я с гневом обернулась в его сторону.

— Вы серьезно?

— Конечно. Мы узнали все, что хотели.

Видимо, выражение моего лицо более чем красноречиво намекало на то, что я думаю обо всем этом, потому что Макс поторопился добавить:

— Посудите сами: мы узнали о планах Вероники и теперь сможем строить собственные. Мне кажется, это отличный итог.

— Я за вас безумно рада, — огрызнулась я и, развернувшись на каблуках, с трудом дошла до кресла, чтобы упасть в него. — Вы обладаете удивительной способностью ставить себе на пользу большинство «итогов».

Я оперлась локтями на колени и обхватила руками голову. Та буквально раскалывалась. Видимо, сказывалось пережитое волнение. Грудь сдавило, затем спазм подкрался выше, к горлу и, прежде чем я успела сообразить, что происходить, из глаз хлынули слезы. Я спрятала лицо в ладони и громко всхлипнула.

Вот черт! Только этого и не хватало, конечно.

«Ника! — заорал Саймон и рванул ко мне. — Не реви, я сейчас!»

Он не успел. Его опередил Макс, который буквально в ту же минуту оказался около меня. Его горячие пальцы мягко легли на мои ладони и отвели их в сторону.

— Ника, — непривычно ласково позвал он, — все хорошо. Я понимаю, вам сейчас сложно, но мы найдем выход, обещаю.

— И какой тут может быть выход? — шмыгнула я носом, параллельно пытаясь остановить собственную истерику и избавиться от настроения «мы все умре-е-ем!». — Вероника ни за что не согласиться вернуть мне мое тело.