Тут, до его слуха донёсся далёкий звук, не слышимый никем, кроме древнего чернокнижника. Праздный, задорный звон бубенцов. Переставшее биться сотни лет назад сердце лича ухнуло в пятки. С навершия его жезла сорвался яркий зелёный сгусток в виде разинувшего беззубую пасть черепа, пролетевший весь зал и с громким хлопком разорвавшийся во тьме коридора тучей едкого, зелёного дыма. Дыхание бездны, жестокое и невероятно жуткое заклинание, полностью соответствующее своему названию. Скелетам и не мёртвым магам оно был нипочем, а вот тело живого под его воздействием начало бы плавиться и разлагаться, как свечка, брошенная в пламя костра.

Калексис был готов услышать душераздирающий вопль умирающей жертвы, но вместо этого последовало нечто куда более ужасающее. Грохот тысяч гроз эхом пронёсся по коридорам подземелья, оглушив даже магистра. Будто сама гора проснулась, изъявляя недовольство происходящим. Стены затряслись, с потолка посыпалась пыль, заколдованные свечи на каменных подставках и канделябрах замерцали и погасли.

— Что, черт побери происходит? — завопил один из колдунов.

Уже через пару мгновений всё утихло. Тьма плотной пеленой накрыла зал, и маги не дожидаясь приказа создали несколько сфер света, рассеяв сумрак.

Один из стоявших за управляющих кристаллов всё же не ответил:

— Кажется… Часть третьего и второго уровней, обвалились на четвёртый. Управление цитаделью отказало…

Магистр даже удивится не успел. Вместо него заговорил свист вылетевшего из тьмы коридора, града мерцающих кинжалов. Они пробивали массивные башенные щиты и латные доспехи стражей как бумагу, рассекали их кости как тёплое масло.

Чародеи ударили по неизвестному противнику всем, что у них было. Гул десятков энергетических стрел, рокот огненных всплесков и визг молний заполонили подземелье, на короткие мгновения обернув мрак в солнечный день. Калексис лишь краем глаза увидел тень, что была чернее самой бездны, проскользнувшую в самое сердце построения нежити, а затем взорвавшуюся десятками громадных, сплетённых из тьмы шипов, раскидав жалких защитников ордена, точно тряпичных кукол. Магические лампы на стенах вновь активировались, и магистр отступников увидел, как из тёмных недр этого порождения бездны выходит высокий, стройный чародей в зловещей маске арлекина. Тьма плащем из тончайшего шелка тянулась за ним облизывая останки упокоенной нежити.

Оставшиеся на ногах маги метнули в Шута несколько заклинаний, что-то громыхнуло, яркая зелёная вспышка озарила зал, но убийца уже метнулся на десяток метров в сторону, рассёк надвое замахнувшегося коротким мечем колдуна и тенью скользнул по стенам, выплёвывая в нежить усиленные энергией кинжалы, что поразив свою цель, как заговорённые, тут же возвращались в руку владельца. Он прыгал по всему залу, отскакивая от стены к стене, исчезал и появлялся вновь. И с каждым его молниеносным движением в зале становилось на одну цель меньше. Он знал, против кого сражается, обезглавливая магов и отрывая им конечности, как беспомощным насекомым. Падавшие на землю тела и конечности низших личей продолжали двигаться, но более не были в состоянии сражаться. Отсечённые головы колдунов, хапая воздух бледными, иссохшими губами, с презрением и страхом смотрели в пустоту, оставаясь в сознании.

Калексис наблюдал за виртуозным танцем убийцы, что сеял смерть куда искусней любого некроманта, наблюдал, как гибнут его соратники, наблюдал не со страхом, но с обидой, не в силах что-либо изменить. Стоявший за управляющим кристаллом колдун выставил вперёд обе ладони и швырнул в убийцу мерцающий голубым светом снаряд. Кинжал в руке Шута разложился веером на два десятка идеальных копий, что зависли в воздухе круглым щитом, принимая на себя удар. Синяя вспышка озарила зал, и всё пространство диаметром семи метров вокруг убийцы покрылось толстой коркой льда. Колдун прикончил троих братьев по ордену, что ещё были способны сражаться, превратив их в ледяные изваяния, и обездвижил оставшихся скелетов, за что тут же поплатился, когда два десятка ножей разорвали его тело, точно выстрел пушечной картечью.

Магистр, в тщетной попытке спасти последнего из своих подчинённых, вновь метнул в убийцу заклинанием дыхания бездны. Он знал, что все его потуги бесполезны, а Шут, яно насмехаясь над ним, даже не стал уклоняться от смертоносного снаряда, что взорвался тяжелым облаком ядовитого дыма, от которого даже каменная кладка на полу и колоннах начала медленно плавится. Помедлив секунду, Калексис щелкнул пальцем и облако вспыхнуло демоническим пламенем, чей рёв заполонил коридоры подземелья.

— Ну неужто с первого раза не было кристально ясно, что твоя магия на меня не действует? Я ведь по своей природе тоже нежить, точно так же, как и вы. — он цокая копытами вышел из облака дыма и лишь слегка отряхнулся. — Считай, двести лет прошло, а ты, как для трупа, отЛИЧно сохранился, Калексис. — в своей манере бросил Шут, издевательски хихикая. — Но знаешь, это крайне неприЛИЧно, встречать старого знакомого, защитной фалангой нежити и градом боевых заклинаний! Вот, ЛИЧно я, крайне рад новой встрече со столь веЛИЧественной ЛИЧностью, вроде тебя.

— Флеаст, ты бы ещё про прошлогодний хлеб пошутил. — мрачно бросил магистр. И мускул не дрогнул на его лице. — Умно было прорваться сюда, пока я был занят изничтожением паразитов в своей кладовой. Я знал, что ты выжил, знал, что рано, или поздно, ты заявишься сюда…

— Лишь только зря сотрясаешь воздух. — отрезал пожиратель, прогулочным шагом направившись к арке стационарного портала. — Перейдём к делу. Где она? — он резко повернулся к личу, подкидывая в руке свой кинжал.

— Кто, она? — озадаченно спросил тот.

— Твоя филактерия*, что же еще? Или возраст берёт своё, и ты забыл, куда её припрятал?

Лич не обращал на колкости Флеаста внимания, его волновало совсем другие.

— Так… ты вернулся не за ответами? — удивился Калексис. — А за… За банальной местью? Лишь чтобы убить меня? Своего создателя и спасителя? — колдун был обижен. Обижен, как отец, чей сын отказался поднести ему стакан воды на смертном одре. — Ты не желаешь вернуть потерянную после перерождения память? Неужели, то, кем ты был до смерти, кем были твои родители, тебя совсем не волнует?