«Я…» — он опустил тяжелые веки, бороться с накатившей усталостью не было сил. — «Дариус Дэргрейд… Умер?..»— тьма коридора, вонючая, холодная, сменилась всеобъятной, лёгкой тьмой вечной ночи. Он видел тёмное, не отбрасывающее тени пламя вдалеке, оно манило его, как мотылька. — «Память обо мне осталось лишь в памяти этого безумного чудовища. Моё имя не запомнят… Моё лицо не высекут на скрижалях истории… Я, бездарный, самонадеянный… так ничего и не добился… Может… Оно и к лучшему…» — непроглядная, густая тьма опьянила его, пленила сознание в сладкой дрёме. — «Я не стану цепляться за жизнь. В конце концов, какая разница…» — мысль осталась недосказанной, память рассыпалась белыми искрами, которые было не собрать, а сознание потухло.

Дариус выдохнул с облегчением… в последний раз.

— Вот так… Сдался? — голос, не похожий ни на что, глубже самого тёмного океана не дал ему устремится к манящему пламени, не дал забыться вечным сном.

«Я проиграл… Хватит на меня сражений… Все они лишены смысла… Я так устал…»— тьма не давала ему увидеть говорящего. Да и ответить он ему не мог. Ни рук, ни тела, ни даже рта у Дариуса больше не было. — «Покой… Разве я… так много прошу?»

— Открой глаза, паладин. — невидимый собеседник никуда не делся.

«П… Паладин?..» — мысли начали медленно, по крупице собираться воедино и обретать массу. — «Разве я им… когда-то был?..»

— Открой глаза! — приказ громом раздался в его сознании, заставляя пробудится.

Дариус инстинктивно последовал приказу. Перед ним до укрытого грозовыми тучами горизонта раскинулось устеленное ковром из тумана поле. Повсюду лежали кости и скелеты, путыми глазницами черепов глядевшие в пустоту, облаченные в одинаковые, проржавевшие от времени доспехи. В землю, среди пожухлой травы были воткнуты ржавые мечи и сгнившие древки копий. Посреди этого, отгремевшего сотни лет назад сражения, вилась узенькая тропка, ведущая куда-то вдаль.

— Иди ко мне. — прозвучал властный приказ, которого Дариус не смел ослушаться.

Он плыл вперёд, точно призрак, окидывая печальным взглядом мёртвые останки. Среди них были все: фавны, регрины, зверолюды, гемментали, дриады, адроссцы. Чем дальше Дариус шел, тем свежее становились тела, тем меньше трещин и ржавчины было на мечах и доспехах. Он видел втоптанные в землю флаги, гербы дочерних орденов на щитах и сжимаемые в костлявых пальцах отличительные знаки.

Дариус замер. Лёгкий ветерок тронул не существующую кожу некроманта, проходя сквозь его призрачное тело. Вот, прямо у тропы, рядом со своим верным мечем сидел, облокотившись о камень Яваис. Его веки были опущены. Из уголков приоткрытого рта тянулись уже подсохшие струйки крови. Кто-то бережно вытащил из груди церковника обломки костяных лезвий, оставив зиять сквозные дыры в его сером, украшенном трофейными костями демонов нагруднике. В ладонях он сжимал не медальон церкви, которой так страстно служил, а треснувший деревянный талисман, полученный от Клуса, перед входом в те злосчастные катакомбы.

Некромант бы заплакал, если бы мог. Он почти не знал Паука, но тот умер, защищая неопытного собрата по ордену. И умер напрасно.

— Нет. Он умер не зря. — знакомый, властный голос вырвал его из размышлений. — Он привёл тебя ко мне. Дабы ты мог спасти тех, кто ещё жив.

Впереди, тропа обрывалась. И там, окруженный грозовыми тучами, на широком троне из мутного, серого кварца сидел Он. Его аура ослепляла, закрывая от взора всё вокруг, заливая бледным светом само сознание паладина.

Дариус приблизился, сам того не заметив. Он ощущал себя крошечной, ничтожной букашкой в Его тени, но преисполненной уверенностью и чувством защищенности.

— Моё имя — Император. — Он медленно поднялся с трона, некроманту на мгновение показалось, что он ослеп, но затем всё прояснилось.

Высокая фигура, окутанная в серую мантию, возвышалась над ним. Его полую грудь опоясывал широкий кожаный пояс. На нём, словно охотничьи трофеи, висели четыре странных маски. Среди них Дариус узнал грозный рогатый шлем Мастера с сапфировым ромбом, и утонченный головной убор госпожи Флинки, украшенный массивным овальным топазом. Длинные, крючковатые пальцы сжимали рукоять деревянного посоха с навершием в виде узкого, молодого месяца. Левую руку овивал серебряный змей с головой летучей мыши, холодными черными глазами измерявший гостя. Некромант поднял взгляд, к безликой голове, над которой парил железный нимб. Казалось, само солнце кружило за Его спиной. А на плече Его, укрытом тяжелым бронзовым наплечьем, сидел черный, как ночь, нахохлившийся ворон с тремя парами змеиных глаз, встрепетнувшийся, пробуждаясь ото сна.

— Кто ты? — шепотом спросил Дариус.

— Я тот, над кем восходит луна, и садится солнце. — протянул Он. — Я рёв горных ветров, и холодный шепот морских глубин. Я сила, и пища, что служит каждому. Я то, что даёт жизнь, и то, что всё живое ожидает в конце. — крючковатый палец указал на некроманта. — Я тот, для кого твои повелители, это лишь верные слуги. — серый змей с мордой нетопыря скользнул по маскам лордов, взбираясь своему хозяину на свободное плечё. — «Иритилл»… Имя известное каждому смертному.

— Почему я здесь? Я же… умер.

— Да, ты погиб, паладин. Но твой путь ещё не окончен, ибо предназначение ждёт тебя впереди. — указательный палец упёрся в грудь некроманта. — Я… избрал тебя, дабы даровать вторую попытку.

— М… мне!? — испуганно залепетал Дариус. — Н… но! Я же… ведь… я даже не был настоящим паладином, за свою жизнь я не совершил… ничего! Да и что если… Я не хочу возвращаться?..

— Равновесие!.. — громыхнул голос императора, заставивший всё естество некроманта сжаться. — Под угрозой! Надвигается смута, с которой лорды могут не справится. Колесо эпох даёт оборот, и новый цикл сменит старый. Ты, фавн-паладин, адепт смерти, что даже коснувшись своей госпожи, сохранил чистоту души, ты отведал тёмный плод, благословение леса. Ты переродишься моим посланником, исполнителем моей воли и моими глазами в мире смертных. Это твой шанс исправить свою судьбу!