— На рынке сегодня свиной бок задёшево отдавали, так я его на фарш и перемолола… — ответила жена. — Эван, садись, чего стоишь?

— Ну… — дед Леон достал из-под стола пузатую бутылку дешевого виски и начал разливать его по рюмкам. — За хороший вечер! Эван, тебе налить? — он подморгнул внуку.

«Эван… Эван Ричард… Эван? Почему… Почему меня начинает тошнить от презрения, каждый раз когда я слышу это имя? Я никогда его не любил, оно мне словно чужое… Но… почему?»

— Папа! — возмутилась Ева. — Нельзя! Рано ему ещё!

— Какой, нельзя? Ему скоро восемнадцать, пусть выпьет в кругу семьи. А, Эван, чего молчишь, как воды в рот набрал?

Парень кисло улыбнулся и хотел было с радостью занять своё место у стены, но одёрнул себя, не дав ноге сделать шаг внутрь комнаты. Мышцы свело судорогой, парень тяжело облокотился о дверной косяк. Что-то удерживало его от этого простого действия, какой-то необъяснимый предрассудок, глупая мысль, которую он никак не мог прогнать. Его тело словно клинило изнутри. — «Почему нет?» — спросил он сам себя, не понимая собственных действий. — «Я же хотел этого… всегда мечтал об этом…»

— Сынок, всё в порядке? — побледневшая Ева тут же подскочила к сыну, подхватывая его ослабевшее тело. — Тебе плохо, присядь?

— Принести воды? — спохватился Артур.

Парень ощущал холодное прикосновение матери, словно остужающее разгорающийся в груди жар. — «Мечтал?» — его лицо застыло в недоумении, он медленно окинул взглядом свою родню, ждущую его за обеденным столом. Их испуганные лица укололи его сердце виной. — «Мечтал о том, чем владел с рождения? Семья? Родственники? Я мог мечтать… лишь о том, чего у меня никогда не было… Я…»— Эван посмотрел на свои ладони, будто выискивая оставленные на коже подсказки, затем на побледневшее лицо матери.

— У тебя нет лица, я его не помню… Ты умерла… — спокойно сказал юноша. Его губы двигались сами по себе, опережаемые всплывающими в голове воспоминаниями. — Отец погиб на войне, самонадеянный, жаждущий денег и власти глупец, оставил нас одних. Ты умерла, вместе с сестрой, которой у меня никогда не было. Я остался сам. Я всегда был сам…

— Что… Что ты такое говоришь? — перепугано залепетала Ева. — Артур, у него горячка, вызови скорую!

— У меня никогда не было семьи. Я всегда был один. Это не моё имя… Я не Эван Ричард!

«Нет, я мечтал о простой жизни с семьёй…»— проскочила настойчивая мысль. Но она была не его, её словно настойчиво подбрасывали ему, раз за разом.

— Меня никто, никогда не любил, и даже у добродушного деда Леона я вызывал страх… Это то, кем я есть. — парень ощутил, ка его ладонь охватила дрожь и острая боль.

Лицо матери исказилось, превратилось в блеклую, фарфоровую маску. Она посмотрела ему в лицо и у неё изо рта потекла тонкая струйка крови. В её потухших, стекланных глазах парень увидел собственное отражение: ужасающий костяной лик, за которым скрывалось бледное, усталое, человеческое лицо.

Юноша испуганно опустил взгляд и увидел отвратительную, уродливую лапу с подобными стилетам когтями, глубоко вошедшими в живот матери, запачкав её прекрасное летнее платье в черную кровь.

— Вы все уже давно мертвы!!!

Он вынырнул на поверхность, тяжело вдыхая смердящий болотом воздух, ногами и руками отбиваясь от пытающихся обвить его тело щупалец. Черная смола заливала глаза и уши, встав омерзительным комом поперёк горла. Воспоминания в мгновение ока вернулись в норму.

— Тварь!!! — что есть силы заорал Вальдо, затягиваемый в черную пучину, но изо рта вырвался лишь приглушенное мычание и воздушные пузыри.

Эван стоял посреди тесной классной комнаты, вызванный перед доску ненавистным им учителем. Он глазами прожигал пожелтевший портрет императора, вечно смотрящий на комнату угрюмым, корящим взглядом. У парт сидел десяток кадетов, все из разных курсов, кто-то старше, некоторые младше Эвана. Засохшие вазоны на подоконнике уже неделю никто не поливал.

— Ричард, по каким причинам вас оставили после занятий? — приторным голоском поинтересовался старый, пучеглазый преподаватель военной теории, возомнивший себя великим стратегом и тактиком, раз однажды сумел переиграть генерала в шахматы.

— Опоздал на занятия… — безразлично ответил юноша.

— Ииии?..

— Оправдания тут не к месту.

— Почему вас оставили после уроков!? — громко повторил вопрос «надзиратель», как называл его про себя парень.

— Меня избил одноклассник… — нехотя добавил он. — Я не дал ему сдачи. Не ударил в ответ.