А может быть, друг с другом - прощались? Слов этой ночи, долгой, долгой, долгой, многочасовой и повсеместной - ибо вышли мы в час, а возвращались уже при полном свете позднего весеннего рассвета - слов этой ночи - я не помню. Вся эта ночь была - жест: его ко мне. Акт - его ко мне.

В эту ночь, на одном из тех мест, над одними из тех перил, в тесном плечевом соседстве со мной, им было принято, в нем тверже камня утвердилось решение, стоившее ему жизни. Мне же целой вечности - дружбы, за один час которой я, по слову Аксакова, отдала бы весь остаток угасающих дней...

========

Как это началось? (Ибо сейчас, вопреки тем мостам - начинается.)

Должно быть случайно, счастливым и заранее in den Sternen geschriebenen5 случаем ее прихода - в его приход.

– Как, Володя, вы - здесь? Вы - тоже бываете у Марины? Марина, я ревную! Так вы не одна сидите, когда меня нет?

– А вы, Сонечка, одна сидите, когда вас нет?

– Я! Я - дело пропащее, я со всеми сижу, я так боюсь смерти, что когда никого нет и не может быть - есть такие ужасные часы!
– готова к кошке залезть на крышу - чтобы только не одной сидеть: не одной умереть, Марина! Володя, а что вы здесь делаете?

– То же, что вы, Софья Евгеньевна.

– Значит: любите Марину. Потому что я здесь ничего другого не делаю и вообще на свете - не делаю. И делать не намерена. И не намерена, чтобы мне другие - мешали.

– Софья Евгеньевна, я могу уйти. Мне уйти, Марина Ивановна?

– Нет, Володечка.

– А мне уйти? (Сонечка, с вызовом.)

– Нет, Сонечка. (Пауза.) А мне, господа, уйти?

Смех.

– Ну, Марина, сделаем вид, что его нет. Марина! Я к вам от Юры: представьте себе, у него опять начинается флюс!

– Значит, мне опять придется писать ему стихи. Знаете, Сонечка, мои первые стихи к нему:

Beau t?n?breux6, вам грустно, вы больны: Мир неоправдан - зуб болит! Вдоль нежной Раковины щеки - фуляр - как ночь...

– Фу-ляр? Клетчатый? Синий с черным? Это я его ему подарила - еще тогда - это год назад было? Я отлично помню, у меня был нашейный платок - я ужасно люблю нашейные платки, а этот особенно!
– и я к нему пришла - а у него флюс - а я обожаю, когда больны! А особенно - когда красивые больны - тогда они добрее... (пауза)... когда леопард совсем издыхает, он страшно добрый: ну, добряк!!
– и у него такая ужасно-уродливая повязка - вязаная - нянькина, и я, подумать не успев... Потом - угрызалась: папин фуляр, а у меня от папы - так мало осталось...

– Сонечка, хотите, отберу? И даже выкраду?

– Что` вы, Марина, он теперь его ужасно полюбил: каждый флюс носит!

– Володя, созерцательно: - Флюс - это неинтеллигентная болезнь, Софья Евгеньевна.

– Что-о? Дурак!

– Володя, так же: - Ибо она от запущенного зуба, а запущенные зубы, в наш век...

– Идите вы ко всем чертям: зубным врачам! ?Неинтеллигентная болезнь!? Точно бывают интеллигентные болезни. Болезнь, это судьба: нужно же, чтобы человек от чего-нибудь умер, а то жил бы вечно. Болезнь, это судьба - и всегда, а ваша интеллигентность вчера началась и завтра кончилась, уже сегодня - кончилась, потому что посмотрите, как мы все живем? Марина руками разрывает шкафы красного дерева, чтобы сварить миску пшена. Это - интеллигентно!

– Но Марина Ивановна и разламывая шкафы остается интеллигентным человеком.

– Которым никогда не была. Правда, Марина, что вы никогда не были интеллигентным человеком?

– Никогда. Даже во сне, Сонечка.

– Я так и знала, потому что это все: и стихи, и сама Марина, и синий фонарь, и это чучело лисы - волшебное, а не интеллигентное. ?Интеллигентный человек?
– Марина!
– это почти такая же глупость, как сказать о ней ?поэтесса?. Какая гадость! О, как вы глупы, Володя, как глупы!!

– Софья Евгеньевна, вы мне только что сказали, что я - дурак, а ?глупы?
– меньше, так что вы... разжижаете впечатление.

– А вы - еще сгущаете мою злобу. Потому что я страшно злюсь на вас, на ваше присутствие, чего вы у Марины не видали, вы актер, вам в студии нужно быть...

(Пауза.)

– ...Я не знаю, кто вы для Марины, но - - Марина меня больше любит. Правда, Марина?

(Беру ее ручку и целую.)

– Ну, вот и я говорю - больше. Потому что Марина вам руки никогда не целовала. А если и скажете, что целовала...

(Володя: - Софья Евгеньевна!!)

...то только из жалости, за то, что вы - мужчина, бессловесное существо, неодушевленный предмет, единственный неодушевленный предмет во всей грамматике. Я ведь знаю, как мы вам руки целуем! У Марины об этом раз навсегда сказано: - ?Та-та-та-та... Прости мне эти слезы Убожество мое и божество!? Только - правда, Марина?
– сначала божество, а потом - убожество! (Чуть ли не плача.) И Марина вас, если я попрошу, выгонит. Правда, Марина?

Я, целуя другую ручку: - Нет, Сонечка.