Остаток дня я провожу в детской. Поскольку не могу использовать свои запястья, решаю взять на себя роль наблюдателя. Я присматриваю за Норой и обучаю других горничных уборке и содержанию детской. По моим указаниям они устраивают для Эдди новый уголок и обещают купить новые игрушки, чтобы он не скучал. Поскольку мои запястья должны восстановиться, я также прошу одну из горничных помочь мне, например, нагреть теплую воду и нести вещи. В эти дни мне придется использовать свое преимущество как принцессы, чтобы обеспечить быстрое выздоровление.

Джордж ухаживает за Эдвардом, к тому времени, как я спускаюсь в комнату на ланч, Эдвард уже ушел.

– Король вызвал его на совещание, - говорит Мейбл.

– Он хорошо выглядит?

– Не знаю, меня там не было. Но Джордж сказал, что он выглядел отдохнувшим после сна.

Во второй половине дня ортопед приносит различные по размеру шины. Мне это не нравится, но это необходимо. Служанки смотрят на меня, когда я прохожу мимо, улыбаюсь и говорю им, чтобы они не волновались.

Позже вечером, когда наблюдаю за тем, как Нора купает Эдди, вбегает Мейбл. Она сжимает в руке номер «Вечерней газеты» и показывает его мне.

– Принцесса!

Я замираю, когда читаю заголовки.

Под большими печатными буквами черно-белая фотография, на которой Эдвард изображен перед домом лорда Дарри в мятой рубашке и со взъерошенными волосами. Его поддерживает леди Гвендолин. Ее длинные волосы струятся по плечам, и кажется, что она тоже только что встала с постели.

Намека на фотографии более чем достаточно.

Эдвард провел ночь в доме лорда Дерри с леди Гвендолин.

Я смотрю на фотографию. Моргаю. Нет, он все еще там. Эдвард и леди Гвендолин, выглядящие так, словно только что провели вместе ночь в отеле.

«Так вот почему Гвен так часто приезжает во дворец», - шепчет злой голос у меня в голове.

Эдвард понял, что он потерял. А поскольку я отказалась спать с ним в ночь благотворительного бала лорда Сесила, предпочел искать утешения в объятиях другой женщины. С женщиной, которая одновременно невероятно красива и умна. С той, кто может дать ему то, чего не может дать его жена.

То, что случилось с мамой, случилось и со мной.

НЕТ.

«Будь разумной, Кэт. Ничто в поведении Эдварда не говорило о том, что его влечет к леди Гвендолин. Он искал ее на балу только потому, что с ней были Дерри и министр финансов Морина», - пытаюсь себя успокоить

И все же фотография не может лгать. И Эдвард, и леди Гвендолин слишком узнаваемы, а фотошопа в Ателии не существует. Нельзя отрицать, что он был с Гвен прошлой ночью.

Вторая страница газеты по-прежнему посвящена Эдварду и леди Гвендолин. Да, фотография занимала половину страницы, так что им нужно было больше места для текста. Другой заголовок гласит: «Принц разогревает холодный суп со своей бывшей подругой?»

Репортеры каким-то образом раскопали всю грязь о леди Гвендолин. Как однажды она привлекла внимание Эдварда, но не смогла стать королевой. Есть подробности о том, как она покинула Ателию с разбитым сердцем и утешилась браком с маркизом в Морине, а потом была жестоко разлучена с ним во время революции.

Учитывая репутацию Эдварда, у газетчиков, должно быть, был трудный день.

– Гаа-а-а-а!
– кричит Эдди, плещась в ванне, не обращая внимания на то, что сделал его отец. Нора выглядит так, словно хочет что-то сказать, но не знает, как выразить свое сочувствие.

– Принцесса!
– Мэйбл отчаянно машет руками перед моим лицом.
– Принцесса, не верьте ни единому слову об этом вздоре! Это, должно быть, злой заговор! Его высочество никогда не будет иметь ничего общего с этой женщиной. Любой женщиной.

Я пробуждаюсь от ошеломленного молчания.

– Мейбл, успокойся. Ты расстроилась больше, чем я.

– Но это же просто смешно!
– она шмыгает носом и смотрит на меня блестящими глазами.
– Его высочество никогда бы не завел интрижку. Фотография ничего не значит.

– Я знаю, - я поднимаю руку.
– Нора, я надеюсь, ты успеешь искупать Эдди и уложить его спать. Я буду в комнате, если понадоблюсь.

– Конечно, ваше высочество, - у Норы такой решительный вид, словно она готова горы свернуть, лишь бы сделать свою работу идеально.

Вернувшись в номер, прошу Мейбл и других служанок оставить меня в покое и закрываюсь в спальне. Я бросаюсь на пахнущие лавандой простыни и закрываю глаза. Я не опустошена — скорее шокирована и озадачена, — но слуги суетятся вокруг и смотрят на меня так, словно я вот-вот сломаюсь и расплачусь.