— Что, например?

— Ну, вот кто-то нарисовал Эйфелеву башню и Биг-Бен… Может быть, мы сделаем статую Свободы?

— А где? — спросил Юджин. — Глянуть бы… — Это были, знали оба, достаточно сложные для изображения на стене объекты.

— К сожалению, уже не глянешь: полиция смыла… Чем-то им надпись не понравилась. И, я так понял, они теперь автора ищут. — Пика пожал плечами, продолжая работу.

— Почему? — удивился напарник.

— А чёрт его знает, что у этих легавых в голове… Мне вопросы задавали. Но я понятия не имею, кто это… Главное, надпись безобидная совсем, без ругательств или ещё чего-то такого.

— Что же они там написали?

— «А ЧТО ОСТАНЕТСЯ ПОСЛЕ НАС?» Понятия не имею, что такого они в этом увидели… — Высказывая недоумение, Пика не грешил против истины. Он просто не понимал, какие мысли может пробудить эта картина и эта надпись. Заведя этот разговор с напарником по этой работе, — они не творили вместе постоянно, — Пика преследовал вполне конкретную цель: Юджин болтлив, и слух быстро распространится среди их собратьев по увлечению, или по ремеслу, называй, как хочешь. А это значит, что тот, кто нарисовал ту картину, — или, скорее те, — узнают об интересе полиции.

Это всё, что он мог сделать, не подвергая опасности себя.

Когда Ян после выходных появился на работе, оказалось, что предыдущей сменой руководил всё тот же Мишель. Он решил уточнить, не перетасовали ли расписание, но сейчас главным было не это.

— Какие происшествия … за эту смену, и за три дня? _именно столько было выходных. Ян признавал про себя, что в этот раз ему действительно удалось отдохнуть.

Мишель, в свою очередь, стал рассказывать сначала о неисправности насоса, подававшего питательный раствор к корням растений на одном из этажей, — эту неисправность устранить было непросто, хотя на такую работу уходило не очень много времени. А потом о потере герметичности на другом участке, — вот тут ремонтникам пришлось долго искать место утечки, хотя, когда нашли, — её быстро устранили. Ещё было несколько неполадок в электронных системах, заменили и два датчика температуры и влажности. Рассказав всё это, — Ян знал, что за три дня — это не очень большое количество происшествий в сложнейшем хозяйстве, — Мишель продолжил:

— Но это всё то, что случилось … сам по себе.

— В каком смысле?

— Ну, кроме этого … кто-то пытался залезть в нашу базу.

— Кто? И зачем? — удивился Ян. Несанкционированный доступ вообще был редкостью. Но что можно было искать в многоэтажной теплице? Какую информацию?

— Они это сделали … как раз, когда у нас была спокойная смена. Я сначала хотел их «прихлопнуть», а потом решил последить. И они, кто бы это ни был, очень интересовались именно тем, чем занимаешься ты. Хоть убей, не знаю, зачем… Но так и было.

— Покажи, как и куда они лазили.

Коллега выполнил просьбу, а потом, после передачи смены, ушёл.

Что касается Яна, — он считал себя лучшим, чем Мишель, специалистом по компьютерам и безопасности. А потому решил попробовать проследить, кто же это пытался получить данные о нём.

Первой мыслью было то, что это новая подруга могла захотеть узнать о нём побольше. Однако эту версию следовало, вероятно, отбросить. Лаура, конечно, служит в полиции, подумал он, но, кажется, не относится к тем, кто стал бы в такой ситуации действовать за его спиной. Кроме того, она-то — не специалист по компьютерам, и вряд ли умеет проникать в посторонние базы данных. Хотя городской базой и своими, полицейскими конечно, пользуется.

Но если это не она, тогда вопрос: «кто?» — становился ещё более интересным.

Антуан Гам, конечно, знал, когда Ян должен появиться на работе. На работе… Сотрудник контрольного отдела понимал, зачем трудится он сам. А все остальные..? Ну вот Хенриксона этого взять: что может быть интересного в ремонте оборудования в тепличном хозяйстве? Но ведь зачем-то ему это нужно, раз не сидит дома, получая безусловный доход… С точки зрения Антуана, это было подозрительно само по себе.

Всё, с чем его «объект» работал, по крайней мере, за последнее время, он уже изучил. На работе больше ничего интересного не узнаешь… Кроме одного. Неплохо бы в смартфон Хенриксона залезть.

Его ждало разочарование: Ян не имел привычки, — как делало большинство сотрудников, — подключать свой аппарат к «фирменной» сети. А значит, и получить доступ через неё к содержимому смартфона было невозможно. А потому инспектор контрольного отдела не узнал, что в памяти было сохранено изображение крамольной картины. А тем более — что владелец аппарата иногда, на досуге, выводит изображение на экран, и о чём-то размышляет. Можно было бы сказать, что Яну повезло, но каждый сам — кузнец своего счастья…

Ну и ладно, подумал Антуан, не очень-то и хотелось. Сам факт, что объект не делает того, что делают все… Это уже подозрительно. А если сопоставить со всем остальным… Точно повод приглядеться повнимательнее.

Для любого сотрудника контрольного отдела тот, кто чему-то отличался от остальных, был … своего рода инородным телом. Которое нужно было отслеживать, решая, нужно ли в данном случае оперативное вмешательство. Они были диагностами. Хирургами были другие… Что же касается Антуана Гама, он был не просто лучшим, нет, — он был плоть от плоти организации, где нашёл своё призвание. Он был воплощением образцового её сотрудника, хотя ни соседи по комнате, ни начальство не знали, насколько.