— И что же сделали вы?

— Я … не смог быть причастным к этому. Они дошли до того, что стали … нарочно лишать людей сил. Чтобы люди меньше ездили, меньше ходили, меньше двигались и меньше потребляли. Чтобы люди были сытыми, — или им так казалось, — но при этом постоянно чувствовали себя изнурёнными, уставшими. Чтобы им … ничего не хотелось. Ни вещей, ни свершений. Чтобы они сами превратились в растения. А целью было всё тоже: меньше тратить ресурсов, меньше изменять природу. Если ты, Лаура, реже выходишь из дому … не считая своей полицейской службы, — значит, тебе нужно меньше одежды, а если таких много, то каждую вещь реже берут напрокат … и меньше нужно производить. Если бы ты, Ян, не работал, — хотя кто-то всё равно должен работать, — тебе не понадобился бы велосипед. И его не нужно было бы изготавливать. А чем меньше ты ездишь, тем меньше нужно шин, и тем реже тебе придётся покупать для велосипеда новую цепь. Попутно … получается, что практически ни у кого нет ничего, чего не было бы у соседа. И завидовать тоже некому и нечему. Так вот, я не хотел … быть виновным в том, во что превращали людей.

— Вы уволились? — спросил Ян.

— Сначала нет. Я начал вести разговоры … среди сотрудников. Меня не поняли. Им промыли мозги, они считали такое положение нормальным… Они считали, что делают полезное дело. Можете такое себе представить? Я понял, что нужно искать единомышленников в другом месте. Но, конечно, нашлись люди, которые донесли в контрольный отдел, даже не в полицию.

— И тогда … вы инсценировали свою смерть? — Самоубийство доктора Теодора Конради было старой загадкой истории города. Или считалось таковой.

— Да, только нашлись те, кто не поверил. А я … оказался на нелегальном положении. И так уже больше пятнадцати лет. — Доктор невольно вздохнул, ему вряд ли нравилась такая жизнь. — Но за это время мне … нам удалось кое-что сделать. Хотя до конца нашей борьбы ещё далеко.

— И за что же вы боретесь? — спросил Ян.

— За то, чтобы вернуть нормальную жизнь. Хотя бы для тех, кто этого захочет, потому что многие … захотят оставаться в своих квартирах, ничего не делая до самой смерти. Им ничего не нужно. Но остальные… Мне жаль именно тех, у кого отобрали нормальную жизнь. И то, что … для послушания всех контролируют через идентификаторы… Я-то от своего избавился. Вот вы вдвоём поехали на пикник, и каждый желающий из полиции и контрольного отдела будет знать, где вы были. Но не узнает, что вы встречались со мной.

— И то легче, — улыбнулся Ян.

— Ну, да. Вы ведь теперь обязаны меня выдать. — Доктор ответил на эту улыбку. Он уже понял, что здесь ему это не грозит. Интересно, принял ли меры на случай, если бы Ян не оправдал доверие? Вероятно, да, с таким-то опытом конспиратора… Ленин позавидовал бы, ведь в его времена не было электронных средств, которые следили за каждым шагом, и даже волнение при встрече с полицейским тот мог определить по сердцебиению того, с кем разговаривал. Рассказ Лауры об этом почему-то произвёл на Яна особенно большое впечатление. — Так ты … поможешь нам?

Ян снова улыбнулся и ответил:

— Помогу, если вы не потребуете от меня того, на что я неспособен.

— Мы выясним, на что ты способен, — заметила Лаура. Почему-то это разрядило обстановку. До того обсуждались слишком серьёзные вопросы, чтобы улыбки могли кого-то обмануть, в конце концов, никто из троих не был глупцом.

— Ты думаешь, я сам этого не знаю? — И тут Ян сменил тему. — Но у нас, я ведь уже могу так говорить, верно, — теперь появился новый противник. Убийца… И мы не знаем, кто он. Может он … действовать от властей?

— Нет, это исключено, — покачал головой Конради. — Ни полиция, ни контрольный отдел так не действуют, да и смертной казни у нас нет и не было. У них свои представления о гуманности. Скажи, ты … читал старые книги, того времени, когда…?

— Конечно. — Это можно было делать на экране компьютера. Мало у кого в городе сохранились привезённые сюда изделия из бумаги, а о том, чтобы использовать для этого древесину, не шло и речи.

— И … какие из них произвели на тебя впечатление, где шла речь о борьбе человека и природы?

— Пожалуй, книги Джека Лондона. — Ян задумался. — И «Старик и море» Хемингуэя.

— Вот мы говорили, говорили, а оказывается, тебе нравится то, что писал социалист Лондон! — рассмеялся Конради. — Да и что касается Хемингуэя, писали разное… Но, раз так, то пусть твой псевдоним у нас будет Эрнест.

— Хорошо. — На самом деле, это была условность. — Но что же мне придётся делать … для начала?

— Вам двоим, — поправил доктор. Уже неплохо, подумал Ян, мы с Лаурой будем работать вместе… — Вам придётся заменить Самтера. А он у нас был занят весьма важным делом. На самом деле, Лаура, я хотел поручить это тебе, но ты одна не сможешь. Учитывая, с кем придётся иметь дело. А вот вдвоём… Вы справитесь. Для начала.

— Самтер — это..? — спросил Ян, и получил ответ от Лауры:

— Алекс. Мой сосед, которого убили.

— И чем же он занимался … помимо своей работы?

Конради объяснил. И дал указания, что нужно делать Яну с Лаурой.

А вскоре, доев очередной бутерброд, выпив сока из пакета (конечно же, перерабатываемого и разлагаемого), поднялся и скрылся за деревьями.

А молодые люди остались на месте. Во-первых, раз уж они оказались здесь, глупо было упускать возможность отдохнуть. А во-вторых, нужно было обсудить услышанное, и решить, как именно выполнять то, что им поручили. Но начала Лаура не с этого.