Шаг за шагом мы были ближе к нашему сыну. Я чувствовала его присутствие, мои ноги сами несли меня к малышу. И вот последние ступени оказались позади, и мы с Ником вбежали на смотровую площадку: большую, с конусообразным потолком и узкими стрельчатыми окошками по всей окружности стен.

У одного из окон, спиной к нам, стоял Шон с Ричардом на руках. Он всё ещё был в облике Александра, отчего мне на секунду показалось, что ничего страшного не происходит, и что Ричард на руках любящего дяди. Но наваждение было настолько мимолётным, что толком не успело задержаться в моём сознании.

— Вот ты где? — еле переводя дыхание, спросил Ник.

Шон развернулся и уставился на нас. Видимо, пытался понять, знаем мы о том, что он не Александр, или нет. Видимо, наивно предположил, что мы не догадались о его уловке.

— Ник, как хорошо, что ты здесь, — заговорил Шон голосом Александра. — Я поднялся сюда, чтобы с высоты контролировать дворцовый парк. А то вдруг Шон сможет вырваться.

— Хватит! — рявкнул Ник, выпуская мою руку и направляя ладони на Шона. Я ощутила магические вибрации, исходящие от него и тут же Александр начал превращаться в Шона. — Ловкий ход, Шон! У тебя гибкий ум и сильная магия, раз ты сумел в тот момент так ловко выкрутиться из сложившейся ситуации.

Шон понял, что разоблачён, да и сам, видимо, ощутил, что его внешность сменилась на прежнюю. Он растянул губы в противной ухмылке.

— Ну наконец-то наследник престола с его непревзойдённой магией и моя очаровательная жёнушка поняли кто есть кто!

Его слова прозвучали презрительно-насмешливо.

— Не называй меня своей женой! — взревела я, дёрнувшись вперёд, чтобы вырвать из рук подлеца Ричарда.

— Ну-ну-ну… — протянул Шон, стискивая горло испуганного ребёнка. — Ещё один шаг, дорогая, и твоему новообретённому сыночку придёт конец.

— Ты не посмеешь! — запаниковала я, зная, что он не шутит, и очень даже посмеет выполнить угрозу. — Отдай мне сына.

Испуганные глазёнки Ричарда смотрели то на меня, то на Ника. Малыш не понимал что происходит, и почему дядя Александр вовсе не дядя, а незнакомка называет себя его мамой. Страшнее всех сейчас было Ричарду. Уж слишком много всего произошло, и он растерялся.

— Шон, — голос Ника зазвучал громко и требовательно, но в то же время примирительно. — Если отдашь нам ребёнка, то обещаю, что позволю тебе скрыться в любой известной тебе реальности и не стану преследовать тебя.

— Даже так? — Шон ослабил хватку и Ричард затрепыхался в его руках, громко плача. Шон зажал его рот ладонью и снова заговорил: — Знаю, что могу затеряться там, и ты никогда не найдёшь меня. Только вот беда: я не мечтаю об одинокой жизни в иной реальности. Я люблю Викторию и хочу, чтобы она пошла со мной.

— Мало ли чего ты хочешь! — возмутилась я, фыркая от негодования.

— А ты не хочешь, дорогая? — Шон наигранно удивился. — Но как же наши клятвы у священного брачного костра, которые объединили нас до самой смерти?

— Клятвы не подействовали, — усмехнулась я, — и ты это знаешь. Будь иначе, я бы охладела к Нику и полюбила бы тебя, но наш брак остался не благословлённым небесами. Моя душа осталась привязана к душе Ника. Всё что случилось, подтверждает мои слова.

Шон скрипнул зубами.

— И без тебя знаю, что это так, — кивнул он, горько усмехнувшись. — Я надеялся, что рождение нашего ребёнка изменит наш брак и скрепит его, но ты даже не смогла родить мне сына! Даже на это ты не оказалась способна!

Он злился на меня, на себя, и на весь мир в целом. Видимо, обидно было осознавать, что любимая женщина никогда не отвечала ему взаимностью и не родила ребёнка, который своим рождением укрепил бы этот ущербный брак. Ничего из того, о чём мечтал Шон, не сбылось. Он остался одинок, хоть и был женат. И вот теперь стоял, сжимая рот моему сыну, решая, как бы выкрутиться из создавшегося положения.

— Ты пойдёшь со мной в иную реальность? — спросил он, глядя на меня.

Я покачала головой, отчего всполохи огненных волос посыпались на пол искрами.

— Нет Шон, между нами всё кончено. Мы никогда не были мужем и женой. Ты любил меня, я любила Ника, ты мирился с этим и надеялся, что рано или поздно всё изменится к лучшему. Но перемены пошли не на пользу нашему браку. Он распался. Разве ты не чувствуешь, что нас ничего не связывает?

— Ничего, кроме моей любви, — уточнил он.

— Но нужна ли тебе такая любовь? — воскликнула я, хватаясь за голову от безысходности. — Что она даёт тебе? Лишь мучения! Я никогда не смогу полюбить тебя!