— А кто она такая? Где живёт? Вы адреса её не знаете?

— Откуда мне знать… Я как-то в чужие дела с расспросами не привыкла лазить. Она с небольшим пакетом всегда приходила. Передачку явно ему приносила. Гостинцев каких-ниубдь. Но очень-очень мало. И долго она у него никогда не задерживалась. Пять-десять минут, не больше.

Когда Жаба закончил полный обход подъезда, то понял, что зря всё это затеял. Он получил точно такой же результат, что и Кемарин. Только зря потерял время. Выйдя из подъезда, он зашагал к остановке. Он шёл возле пятиэтажного дома. На скамейке под раскидистой ивой громко разговаривала местная алкашня. Дмитрий шагнул к ним:

— Добрый день, друзья, — произнёс он. — Мне ваша помощь нужна. В этом доме, — Жаба указал пальцем на четырнадцатиэтажку, — убили одного старика. Знаете?

— Откуда нам знать? — тут же отреагировала неопрятная бабища с фингалом под глазом. — Иди мил человек, куда шёл и нас не трогай.

— Постой, — тут же откликнулся двухметровый детина. — Я знаю о ком речь. О Фёдоре Ивановиче. Хороший мужик. Ветеран войны, между прочим.

— Да-да, — обрадовался Жаба. — Именно о нём и речь.

— Так что ты хотел спросить?

— Не знаете ли вы, были у него какие-нибудь знакомые, с кем он дружил, общался?

— Трудно сказать, — задумался детина. — Я его несколько раз с цветами видел около пятиэтажки. Той, что возле нашего продуктового магазина на Гая. Вот, в прошлое девятое мая там видел и на восьмое марта в этом году видел. Точно-точно видел. Он весь такой цветущий, радостный был.

Жаба извлёк из кармана несколько купюр.

— Слышишь, друг, помоги. Они будут твои, если ты мне точно дом и подъезд покажешь, возле которого ты видел Фёдора Ивановича с цветами.

Очутившись возле нужного подъезда, Жаба понял, что ему нужно делать дальше. Увидев молодую женщину с коляской, выходящую из подъезда, он показал ей своё удостоверение и спросил.

— Не знаете, не живёт ли в этом подъезде ветеран войны? Женщина, скорее всего.

— Да, живёт на втором этаже. В седьмой квартире, а что?

— Она сейчас дома?

— Дома, дома! И Валентина Максимовна — внучка её — тоже дома. Хорошие люди. Их тут все знают.

Жаба поблагодарил женщину с коляской и вошёл в подъезд. Запиликал его мобильный телефон. Пришло какое-то сообщение с неизвестного номера. Жаба сразу догадался, откуда дует ветер. Он открыл сообщение и прочитал следующее:

12 марта 2012 года покончил жизнь самоубийством старший лейтенант Ошмянского РОВД Ершов Николай Петрович, 4 июля 2013 покончил жизнь самоубийством капитан Гомельского ОВД Дедко Марат Иосифович, 14 апреля 2014 покончил жизнь самоубийством капитан Витебского ОВД Клюев Андрей Владимирович, 1 сентября 2014 покончил жизнь самоубийством участковый Витебского ОВД Коробеев Вадим Викторович, 6 июля 2015 года покончил жизнь самоубийством инспектор Слонимского межрайонного отдела ГАИ Пашкевич Денис Константинович…

Список, который увидел перед собой Жаба, впечатлял. В нём были указаны шестнадцать фамилий сотрудников правоохранительных органов, покончивших жизнь самоубийством. А в конце было дописано заглавными буквами: Жабочка, пришла твоя очередь.

Дверь Жабе открыла высокая крупная женщина с сильными руками, со здоровыми ладонями. У неё был двойной подбородок, чёрныё густые брови, карие глаза и нос картошкой. Такие люди запоминаются с первого раза. Удивительно, что практически никто из соседей Фёдора Ивановича о ней не вспомнил. Валентина Максимовна сообщила, что бабушка спит, и её не стоит тревожить известием о смерти друга. Она оказалась общительной и милой женщиной. И рассказала, что работает зубным врачом.

— Ты, наверное, зубы без наркоза вырываешь, — решил пошутить Жаба и удобно уселся в кресле с высокой спинкой.

— Могу и без наркоза, — сверкнула глазами Валентина Максимовна и села на диван. — Мы вроде как на «ты» не переходили.

— Извините, — тут же спохватился Дмитрий. — Я со многими людьми так разговариваю. И это само собой вырывается. Я стараюсь искоренить эту привычку, но не всё так просто. Я в детстве перенёс одну очень серьёзную психологическую травму и стал грубым с окружающими меня старшими людьми. Если в пару словах, то это было унижение со стороны моего классного руководителя, продолжающее длительное время. Она ломала меня, как личность. А затем это стали делать и другие преподаватели.

— Как я вас понимаю, — улыбнулась Валентина Максимовна. — Возможно, мы с вами родственные в этом плане души. Мне в школе никто выше тройки не ставил. Ну, может быть там, за исключением двух-трёх предметов. Прицепили ярлык троечницы и душили все подряд. Но вот вся эта несправедливость только закалила меня. И медучилище, и мединститут, я закончила с красными дипломами. У меня тогда было одно огромное желание, доказать всем, что я не троечница. Не поверите, но вот так вот в жизни бывает.

— Я верю вам, — вздохнул Жаба. — Давайте вернёмся к разговору о Фёдоре Ивановиче. Этот разговор для меня очень важен. Я ищу пропавшую девушку, и возможно вы мне сможете кое в чём помочь. В плане того, что проясните кое-какие детали.