— Сука, это просто ад какой-то, — качает головой, закрывая глаза.

Наклоняется, прислоняется своим лбом к моему. И этот неожиданный, не характерный для него жест отдаётся тупой, ноющей болью под рёбрами.

Он так близко…

Запах виски. Горячее дыхание опаляет губы, и нервная дрожь жаркой волной разливается по телу.

— Что ты делаешь со мной, девочка… — тихо-тихо, будто сам с собой разговаривает.

Открывает глаза. Тёмные. Жаждущие.

Рид, не надо…

Но он целует. И совершенно не так, как тогда на кухне. Осторожно, медленно, едва касаясь. Сдерживая свой пыл. Будто действительно опасается того, что я оттолкну его…

Отпускает мои запястья, и мне бы воспользоваться ситуацией, но вместо этого я растворяюсь в собственных ощущениях. Ярких, как чёртова радуга после долгожданного дождя.

Стирает пальцем слезу.

Голос разума взывает к совести.

Но я не могу…

Не могу оттолкнуть его. Потому что эти губы сводят меня с ума. Ну и пусть, что через минуту пожалею. Хочу поцеловать его сама хотя бы раз спустя столько лет. Так сильно хочу…

Подаюсь вперёд, отвечаю. Горячо, нежно.

Рид шумно выдыхает мне в рот.

— Ещё, — то ли приказывает, то ли просит, отрываясь от меня всего на секунду.

Прикасается ко мне. Беспорядочно трогает волосы, лицо. Жадно сминает мои губы. Нетерпеливо углубляет поцелуй, и когда наши языки, наконец, встречаются, я уже не могу сдержаться. Внутри — ураган из красок, чувств, эмоций.

Феерия. Уносит. Поднимает выше облаков. Туда, где всегда был мой рай и ад одновременно.

— Ммм…

Как же хорошо физически и как больно душе…

Целует скулу, подбородок.

— Смит, — срывается в страстный шёпот его голос.

Покрывает мою шею короткими поцелуями. Его руки повсюду. Грудь. Бёдра. Плечи. Гладят, сжимают до сладкой боли. Заставляют задыхаться, всё глубже и глубже погружаться в нирвану.

Спускается вниз, нетерпеливо задирает футболку и целует живот.

Боже… Упираюсь взглядом в потолок. То, как он делает это, просто не передать никакими словами.

Я прекрасно понимаю, к чему всё идёт. Я хочу этого не меньше, чем он. Но его волосы вдруг цепляются за помолвочное кольцо и я… просто замираю. Реальность бьёт словно камнем по голове.

Какого ты творишь, Дженнифер?

Так нельзя. Нельзя. Всё это так низко.

Не могу. Нет. Он прав. Дрянь и есть…

Я чувствую себя отвратительно. Предавая Исайю сейчас таким образом.

Не заметила даже, как по лицу потекли слёзы. Всхлипываю.

— Смит, — Рид останавливается.

Закрываю лицо руками, пытаясь успокоиться. Собраться с мыслями, убежавшими в разные стороны из пустой, глупой головы.

— Слышишь? — громче.

Он хочет обнять меня, но я не позволяю.

Да ты просто королева логики, Смит! Сперва сама отвечаешь на его поцелуи, а потом динамишь, потому что вспомнила о том, что ты невеста. Очень вовремя, Дженнифер! Одиннадцать баллов по десятибалльной шкале!

Дура…

— Что не так? — в его голосе звенит недовольство, и я не могу винить его за это.

Шмыгаю носом и вытираю слёзы ребром ладони.

— Смит, говори со мной, — требует он, наблюдая за тем, как я отодвигаюсь и опускаю босые ноги на пол.

— Всё не так, Рид. Всё…

Почему-то сейчас мне хочется оказаться как можно дальше отсюда. То напряжение, которое повисло между нами, пугает и явно является предвестником чего-то нехорошего.

Раздражённо вздыхает. Поднимается с постели и отходит в сторону. Отодвигает занавеску и настежь распахивает окно, впуская в комнату первые алые всполохи рассвета.

Смотрю, как достаёт сигареты, щёлкает зажигалкой. Затягивается.

— Рид… зачем всё это?

Молчит. Как же сложно.

— Я не могу, понимаешь?

— Да ну? — усмехается.

— Ты ведь знаешь, что я…

— Почти замужем, я помню, — перебивает.

А я опять усердно пытаюсь подобрать нужные слова. Мы ведь должны поговорить в конце концов?

— Я…

— Ты противоречишь сама себе, Смит! — злится, разворачиваясь.

Да уж, попробуй поспорь с этим.

— Я знаю…

Встаю, расправляя футболку. Иду к нему. Достаю из пачки сигарету и себе тоже. Подкуривает. На конце загорается тлеющий огонёк. Разглядываю красное солнце, выкатывающееся из-за горизонта, пока дым медленно наполняет лёгкие.