Ведьма взгляд выдержала. Не отвела глаз, не опустила голову — даже не побледнела. Румянец стал чуть ярче, правда, но, возможно, это от красноватого дыма, валившего от котла. Он не ожидал. И он не ошибся. Рыжая колдунья — последняя настоящая ведьма Виздрагоса. По крайней мере за всё то время, что он здесь, такой силы он не встречал. Девчонка упряма и сильна характером, но то, что предстоит пережить этому юному созданию — чудовищно. Он сделает всё от него зависящее, но изменить что-либо не в его власти.

— Зелье запрёт твои чувства, Лита. Ты не лишишься их — просто эмоции на время оставят душу. Это не так просто, как кажется. Тебе будет трудно. Очень трудно. Больно. Ты готова?

— Как никогда, — ответила ведьма.

— Начнём.

Эрлиш опустил руку в карман плаща и вытащил на вид совершенно обычную банку. Внутри, на самом дне — чёрный порошок. Лита нахмурилась — банка слишком большая. Если ингредиент действительно редкий…

— Что это?

— Сейчас узнаешь. Сядь, — маг кивнул, указывая на плоский камень перед собой.

Лита устроилась поудобней — камень был тёплым. Маг что-то прошептал, встряхнул банку, и… Порошок превратился в бабочек! С тихим шуршанием мотыльки хлопали тёмными крылышками, пока Мартиш аккуратно вытаскивал пробку.

— Не видишь, — пробормотал он, глядя Лите в глаза.

Бабочки вылетели на свободу, закружили над головой — затем несколько из них плавно опустились девушке на глаза.

— Не слышишь, — уши ведьмы облепили мотыльки, — Не говоришь, — выдохнул маг и они опустились на подрагивающие от волнения губы. — Расслабься. Дыши глубже. Скоро всё закончится.

Алый дым от кипящего зелья окутал мага и ведьму — два одиноких силуэта, выделявшихся на вершине скалы стали почти прозрачными, пока наконец не исчезли, растворившись в золотом свете нестерпимо яркой луны.

Они занимались каждый день, и время ритуала неумолимо приближалось. Банки с яркими, пылающими всеми цветами радуги мотыльками выстраивались на полках магической кладовой тёти Петт. Удивительная магия… Медитации с Эрлиным приводили к тому, что эмоции Литы в образе бабочек копились в закупоренном заклинаниями стекле — результат алого зелья, которое они создали на вершине скалы, под звёздами того странного места.

Придворный маг стал частым гостем в лесном домике ведьм. Тётя Петт привыкла к нему, угощала чаем. Старушка смирилась — ритуала не избежать, племянницу не уговорить всё бросить — не искать правды, не подвергать себя опасности. Лита думала, что тёте Румильде не стоит всего этого говорить, но она, как ни странно, восприняла происходящее с каким-то пугающим спокойствием. С одной стороны, Лите стало легче — не нужно больше врать и изворачиваться, с другой — тётушки словно погасли изнутри. Ведьмы постарели на глазах и почти всё время молчали, пожирая племянницу полными боли взглядами, словно прощались с ней навсегда.

Хотелось крикнуть: «Эй, вы чего? Я жива и умирать не собираюсь, надо бороться! Надо спешить! А как же мама и папа? Память о них? Хватит ныть и печалиться, мне-то каково, кто-нибудь подумал?!».

Но самое страшное было не это. Уж теперь почти не появлялся в доме — с утра до вечера пропадал в лесу. Лита переживала, конечно, но в результате их с Эрлиным колдовства все события воспринимались так… странно. Словно её обмотали толстым слоем пушистого мха, уши залили воском, лицо паутиной завесили. Она мало на что реагировала, всё время хотелось спать, еда стала пресной, запахи — едва уловимыми, и только от синих глаз мага всё ещё замирало в сладкой истоме сердце, но ведьма чувствовала — ещё немного, и даже это перестанет её волновать.

— Ты отнимаешь у Ведьмы нюх, Эрлин! Способность чувствовать, видеть, любить, злиться! Ты стираешь остроту восприятия мира… Ты хоть понимаешь, что для настоящей колдуньи подобное есть смерть? Мучительнее смерти! Бедная моя девочка…

— Знаю, — маг кивнул, с благодарностью принимая травяной напиток.

Мартиш Эрлин стал частым гостем в лесной землянке. Они тётей Петт даже подружились — часто вели вечерами долгие беседы. Ведьма признавала масштаб личности придворного колдуна, глубину его знаний, вот только она, Петунья Вербенсклетт, не слепая! Видит, как Лита смотрит на него, как летят между молодыми людьми искры. Те самые искры, от которых до пожара не далеко. Змеёныш мага сторонится — уползает в лес при первой возможности. Почему? Странно это. Очень странно! Чует её сердце — что-то тут не то…

— Знает он! — нахмурилась тётя Петти. — Легче кому от того, что ты знаешь? Слишком много ты знаешь, друг придворный, вот что я тебе скажу! Зла ты не несёшь, это правда. Я хоть и не такая, как ты, умная, а кое-что пронимаю!

— Увы, вы понимаете гораздо больше, чем хотелось бы…

Маг отхлебнул ароматный чай на травах и блаженно зажмурился. Что-что, а в отварах Петунья Вербленсклетт была мастерица! Он ей, собственно, никто, но напиток ведьма приготовила с любовью, вложив частичку себя — так, как если бы он был её сыном. Эрлин всегда чувствовал такие вещи и был благодарен, искренне.