– Я, - кивнул.
– Но о существовании у меня брата и сестры узнал совсем недавно. По непонятной пока причине от меня это тщательно скрывали.

– Мама любит вас, - словно почувствовав мою боль, сказал Дейс. И вдруг улыбнулся.
– А мы с Ришей всегда мечтали, что однажды вы приедете. Теперь эта мечта сбылась.

И вот после этих слов меня словно отпустило. Невидимая хватка, выкручивающая душу, ослабла, и впервые с момента выхода из палаты матери я смог нормально вздохнуть.

В этот самый момент я понял, что обязательно поговорю с матерью. Отец свой шанс признаться уже упустил. Дважды. С ним нам больше обсуждать нечего. А вот маме я был намерен дать возможность всё мне объяснить.

И тянуть с этим не собирался.

В больницу я вернулся вечером. Перед этим отвёз Дейса с Ришаной домой. И пусть они уверяли, что сами справятся и с готовкой, и со всем остальным, но Тей вызвалась остаться с ними.

Меня трижды вызывал отец, но говорить с ним совершенно не хотелось. Я просто написал ему, что его дети со мной, и что всё у ребят в полном порядке.

В клинику я их всё-таки свозил. Сам к матери не пошёл, попросив Дейса узнать, готова ли она к разговору. Вернувшись в магмобиль, братишка с улыбкой передал, что мама сама просила меня прийти.

Второй раз за этот длинный день по знакомому светлому коридору шагал уже не с таким радужным настроем. При мне не было ни цветов, ни фруктов. Я шёл за правдой, какой бы жуткой и неприятной она ни была. Ведь прекрасно понимал, что, не перевернув эту страницу жизни, просто не смогу избавиться от того груза эмоций, которые так меня тяготят.

Врываться тоже не стал. Постучал, дождался позволения и только тогда вошёл.

– Добрый вечер, мисс Корн, - сказал, встретившись с ней взглядами.
– Как ваше самочувствие?

– Она тяжело вздохнула и отвела взгляд. Но почти сразу снова посмотрела на меня, и теперь в её глазах я увидел решительность.

– Добрый вечер, Эйвер, - ответила она предельно вежливо и доброжелательно.
– Спасибо, мне уже намного лучше. Проходи, присаживайся.

И указала на белоснежное кресло, стоявшее неподалёку от кровати.

– Благодарю, - ответил я и занял указанное место.

Повисла тишина. Тяжёлая, наполненная сомнениями и опасениями.

Эйса рассматривала меня очень внимательно. Наверное, поэтому я и не смог сдержать язвительности.

– Выискиваете знакомые черты?

Она усмехнулась, а во взгляде появилось тепло.

– У тебя поистине ведьмовский характер. Дез был прав.

– Ваш Дез лично приложил руку к тому, чтобы я вырос именно таким. Точнее сказать, просто позволил мне самому себя воспитывать.

– Ты злишься на него, - произнесла утвердительно.

– Считаете, я не прав?

– Почему же? Имеешь право. Дез...
– она задумалась.
– Часто говорил, что просто не представляет, как найти к тебе подход. Что ты видишь в нём лишь врага.

– О, поверьте, он даже не пытался стать мне другом, - выдал я в ответ.
– Всё его участие в моей жизни сводилось к наказаниям или к подачкам. А наше общение происходило обычно в его кабинете, когда он меня отчитывал за неподобающее поведение. И я очень рад, что всё-таки разорвал связь с ним. Пусть подавится своими деньгами и титулом.

Она хотела возразить, я видел это по её глазам. Но промолчала, проглотив моё недовольство.

– Чувствую, на меня ты злишься не меньше, - проговорила Эйса.
– Но, если позволишь, я бы хотела рассказать тебе, почему всё получилось так. как получилось.

– Именно за этим я сюда и пришёл, - ответил, скрестив руки на груди.

Сейчас мне было одинаково любопытно и боязно узнать ту самую правду.

Я осознавал, что не хочу ещё сильнее разочароваться в собственных родителях. Но дальше жить в иллюзиях считал трусостью.

– Твой дед был помешан на магии, - начала она, удобнее сев в больничной кровати.
– Он выяснил, что существует артефакт для поиска идеальной магической пары, заполучил его и заставил юного Дезмонда искать ту самую девушку, которая родит ему сильного наследника.

Когда артефакт указал на восемнадцатилетнюю ведьму, старый герцог сначала возмущался, но потом решил, что сила дара будущего внука ему важнее предрассудков. Он сам явился ко мне и предложил просто баснословную сумму за то, что я выношу ребёнка его сыну. Я же всегда была слишком гордой. В общем, ушёл он ни с чем.

– Честно говоря, мне уже легче. От мысли, что меня родили за деньги, было особенно тошно,

– сказал, чуть ослабив ставший тесным галстук.

Заметив этот жест, Эйса по-доброму усмехнулась и посмотрела с нежностью.