***

Я чувствую себя значительно лучше, когда просыпаюсь.

Моя голова не болит.

Моя рука всё ещё побаливает, но она сломана, поэтому, естественно, она должна болеть.

Солнечный свет больше не режет глаза, так что, должно быть, сотрясение начало проходить.

Я разворачиваю ноги и сажусь, позволяя ступням свисать с края огромной кровати. По солнечному свету, падающему на стену, я догадываюсь, что уже поздний полдень. Я бросаю взгляд на часы. 16:30. Да. День клонится к вечеру.

Думаю, я сдержала своё обещание оставаться в постели весь день. Это вопрос семантики, когда именно должен закончиться весь день. И я говорю, что он закончился прямо сейчас. И здесь нет никого, кто мог бы поспорить со мной.

Я встаю с кровати, и на секунду комната начинает вращаться, но затем я снова в порядке.

Я принимаю горячую ванну, потому что от горячего душа у меня кружится голова. Я должна принять это как знак остаться в постели ещё немного, но я упряма. И я хочу вылезти из кровати. И даже больше, я хочу пойти на ужин перед Регатой. Не знаю, почему, но я просто хочу увидеть Данте, стоящего рядом со своим отцом и машущего рукой толпе.

Я вижу его каждый день в рабочей одежде, трудящегося среди оливковых деревьев. Это будет потрясающе, увидеть его в официальной роли, потому что это напоминает мне о том, насколько важны он и его отец. Это волнующе. Потому что он мой. Я девушка Данте. Он сам это сказал.

Я хватаю мобильник и звоню Мие.

И прошу её взять меня с собой на ужин перед Регатой.

— Нет, — уверенно отвечает она. — Я обещала Данте, что не позволю тебе покинуть дом. Он знал, что ты попытаешься это сделать.

Я закатываю глаза.

— И не закатывай глаза, — говорит мне она. — Тебе нельзя вставать с постели.

— Я и не вставала, — отвечаю я.

— Ты лжёшь, — говорит она. — Он сказал, что ты и это обязательно сделаешь.

ОБожеМой.

Это невозможно.

И тогда я делаю действительно подлую вещь.

— Мия, ты моя самая лучшая подруга здесь, — говорю я. — Пожалуйста, возьми меня с собой. Пожалуйста. Я прекрасно себя чувствую, и я сойду тут с ума от одиночества. Все сейчас в городе на фестивале, посвящённом Регате. В доме тихо. Слишком тихо. Я схожу от этого с ума.

Она молчит.

Разыгрывать карту лучших друзей было подло. Потому что это очень много значит для неё. И я была абсолютно серьёзна. Она действительно моя лучшая подруга здесь. Она единственная, на кого я могу рассчитывать, кто мог бы приехать и забрать меня с собой. И я говорю ей об этом.

— Почему это так важно для тебя? — спрашивает она. — Это всего лишь глупый ужин перед глупой Регатой. Он будет и в следующем году.

— Но меня не будет.

Мой голос звучит несчастно. Но это правда. И это работает. Мия вздыхает.

— Отлично. Он убьёт меня. Но хорошо. Я буду через полчаса.

Есть.

Я вешаю трубку и собираюсь так быстро, как только могу. Даже когда я это делаю, я знаю, что мне действительно не стоит вставать с постели. Но я хочу увидеть Данте. Я не знаю, почему это так важно для меня.

Это просто так.

Иногда любовь невозможно объяснить.

После того, что случилось со мной, я просто чувствую, что мне необходимо быть рядом с тем, кого я люблю.

Я чувствую себя… сентиментальной.

Я жду на парадном крыльце, когда Мия подъезжает на своём кабриолете с опущенным верхом. Она сканирует меня взглядом сверху вниз.

— Ты уверена, что готова к этому? — спрашивает она с сомнением. — Ты слегка бледна, Канзас.

— Я в порядке, — уверяю её я, когда она протягивает мне платье.

— Оно чёрное, — зачем-то произносит она. — И Данте убьёт нас обеих, — добавляет она. Но она не выглядит обеспокоенной.

— Вся твоя одежда чёрная? — спрашиваю я, когда мы спешим в дом, чтобы я могла переодеться.

Она ухмыляется.

— Стараюсь, — отвечает она.

И прямо сейчас она одета в чёрное. Её платье длиной до пола. Платье, которое она принесла для меня, длиной до колена, с тонкими бретельками. Типичное маленькое чёрное платье. Думаю, что у каждой девушки должно быть такое платье, даже если оно ей понадобится, чтобы просто одолжить его подруге в случае крайней необходимости.

Я снова укладываю волосы в шиньон, хватаю сумочку, и мы вылетаем за дверь, мчась в Валес.

— Помедленнее! — кричу я, когда её маленькая машинка поворачивает на слишком высокой скорости.