Но он не вышел.

А у меня не хватает смелости проникнуть в его комнату.

Пока что.

Я думала об этом.

Ночью, когда я не могла уснуть и смотрела в потолок, а лунный свет скользил по стенам и тени двигались по полу, я думала об этом. Не буду лгать.

Но потом я передумала.

Маринетт — это сила, с которой нужно считаться. И у меня такое чувство, что как только я пересеку порог его комнаты, она узнает об этом в ту же секунду, и расплата будет жестокой. Она милая и очаровательная, но Данте не врал, когда говорил, что она держит дом Гилиберти в ежовых рукавицах.

Я улыбаюсь, пока прохожу через комнату, чтобы покинуть её, и резко останавливаюсь прямо перед дверью.

И моя улыбка становится шире.

Передо мной лежит белый льняной конверт. Кто-то подсунул его под дверь. И по жирному витиеватому шрифту я могу точно сказать, кто именно это был. Тот факт, что Данте предпочёл написать мне старомодное письмо вместо электронного сообщения, превратил мои внутренности в желе. Это просто одна из тех его маленьких причуд, которые очаровывают меня.

Я открываю его.

«Доброе утро, маленький Подсолнух.

Я надеюсь, что ты хорошо спала. Вчера я провёл удивительный вечер с тобой. И, надеюсь, повторить его вновь в ближайшее время, если ты пожелаешь.

Мне нужно ненадолго уехать к отцу в Валес. Обещаю, что буду очень осторожен за рулём и вернусь после ланча.

Я люблю тебя.

Д.»

Кое-что из этой записки делает меня счастливой.

Он назвал меня Подсолнух. И это делает меня счастливой.

Ему было хорошо прошлой ночью. И это делает меня счастливой.

Он действительно подумал о том, чтобы успокоить меня и заверить, что он будет ехать аккуратно, и это делает меня счастливой. Это показывает, что он заботится о моих чувствах. И это делает меня суперсчастливой.

И он сказал, что любит меня. Это делает меня такой, такой, такой чертовски счастливой.

О… И напоследок он подписался просто Д. Не ДГГ, как в предыдущей записке. Это кажется более интимным и личным.

Риз и Данте.

Данте и Риз.

Д и Р.

Мы пара.

Это действительно происходит.

Я трясу головой, чтобы очистить свои мысли и попытаться хотя бы ненадолго подумать о чём-то ещё, кроме Данте. Это тяжело. Но я прилагаю все усилия.

Я завтракаю с Мией и Маринетт на кухне. Это ощущается так по-домашнему, а не как в столовой. И после того, как мы набиваем себе животы свежими круассанами, мы с Мией забираемся в гольф-кар и направляемся в магазин.

— Итак, вы закончили делать то, что начали прошлой ночью? — с сомнением спрашиваю я.

Она качает головой.

— Нет. После того, как мы ушли с яхты, Винсент очень устал, поэтому мы отправились домой. Это было своего рода разочарование. Но будут и другие ночи. Поверь мне.

Она играет своими бровями, и я смеюсь, когда мы проходим последний поворот.

А там, на краю фабрики, стоит Винсент.

И он разговаривает с Нейтом Джерардом.

Какого чёрта?

Винсент выглядит вспотевшим и грязным, будто он уже был в поле. Нейт, с его волосами цвета светлый блонд, ледяными голубыми глазами, рубашкой, застёгнутой на все пуговицы и его мокасинами, кажется нетронутым и чистым, и я знаю, что он никогда в жизни даже рядом не стоял с полем или ручным трудом.

Мерзкий червяк.

Но какого чёрта он здесь делает? Просто потому, что он совершил обязательный визит в больничную палату Данте, не отменяет того, что он придурок. Он сжимал мою руку до синяков, он лгал Данте. И я чувствую, что с ним что-то не так. Вот что говорит мне моя интуиция.

Хотя, честно говоря, возможно моя интуиция просто злится из-за синяков.

— Что он здесь делает? — шиплю я Мие.

— Понятия не имею, — отвечает она. — Я не слышала о нём с тех пор, как он разозлил Данте.

— Я не видела его с того дня, когда он приходил со своим отцом к Данте, — говорю я, машинально потирая то место, где у меня был синяк. Он уже исчез, поэтому я без понятия, почему это делаю.

— Кстати, как он вёл себя в больнице? — спрашивает Мия, открывая дверь магазина.

— Вежливо. Предельно вежливо. Он знал, что Данте всё ещё зол на него, поэтому он просто поприветствовал его и подождал, пока его отец окончит визит.

Я оглядываюсь через плечо и сталкиваюсь с взглядом голубых льдинок в глазах Нейта, который смотрит на меня через окно. И, честное слово, я начинаю дрожать. Потому что его глаза такие холодные.