В гипсе?

— Данте, — шепчу я. Такое чувство, будто я сто лет не разговаривала, и я ощущаю странный привкус во рту, поэтому всё, что может оттуда вырваться, это шёпот. — Я не понимаю. Что случилось? Я ничего не помню. Кроме того, что упала с Титана.

Данте морщится, словно воспоминания причиняют ему боль.

— Ты права, — уверяет меня он. — Ты сломала своё запястье. И у тебя лёгкое сотрясение мозга.

— Серьёзно?

Я удивлена этому. Я никогда в жизни ничего не ломала. Ни тогда, когда упала с чердака сарая в восемь лет, ни тогда, когда я выпала из кузова фермерского грузовика моего дедушки в двенадцать лет. И даже ни тогда, когда мы гоняли по грунтовой дороге тридцать миль в час (Прим. пер.: около 50 км/ч). Я скатилась в канаву, но ничего не сломала.

И вот мой первый перелом я получаю, упав с лошади?

Я такая неудачница.

Данте опускает голову на кровать и бормочет что-то, что я не могу разобрать.

— Что?

Он поднимает на меня взгляд, и его голубые глаза такие грустные, так полны раскаяния (Прим. пер.: игра слов — «blue» переводится и как «синий», «голубой», и как «грустный», «печальный»). Так полны вины.

— Мне так жаль, Риз.

— Почему ты это говоришь? Я та, кто упал с лошади. Не ты. Полагаю, ты больше не захочешь брать у меня уроки верховой езды, не так ли? — улыбаюсь я, но Данте не видит ничего смешного.

— Это не твоя вина. Ты не помнишь? Прежде, чем потерять сознание, ты сказала мне, что Нейт виноват в том, что случилось с тобой. Мой друг Нейт. Он сделал это нарочно.

— Что? — я смотрю на него в замешательстве, но стоит мне произнести это, как воспоминания начинают возвращаться ко мне. Фрагментами. И затем я вижу перед глазами ужасную улыбку Нейта, когда он своей машиной таранит моего коня. — О, Боже мой. Он сделал это. Но почему?

Данте качает головой.

— Я не знаю. Но я это выясню. Это не смешно. Если он думал, что это шутка, то она совершенно не смешная. И, какое совпадение, я нигде не могу найти Нейта и его нового друга Винсента. Но поверь мне, я найду их.

Он начинает вставать, но я тяну его за руку.

— Не оставляй меня.

Данте замирает, глядя на меня с озабоченным выражением лица.

— Тебе больно?

Я качаю головой.

— Нет. Должно быть, мне дали сильные обезболивающие. Я просто не хочу, чтобы ты уходил. Пожалуйста.

Он тут же опускается рядом со мной, не задавая вопросов и не жалуясь.

— Ты был здесь всё это время? — спрашиваю я. Предполагаю, что так. И он кивает.

— Ты хоть немного поспал? — вновь задаю вопрос я, потому что мне кажется, что ответ «нет».

Он молчит.

— Данте, — вздыхаю я. — Тебе нужно немного поспать. Не беспокойся о конфликте с Нейтом прямо сейчас. Просто иди и вздремни. В своей кровати, а не на этом стуле.

Он смотрит на меня с сомнением.

— Но ты же хочешь, чтобы я остался.

— Это правда. Но, думаю, я всё равно собираюсь снова заснуть. Поэтому тебе тоже нужно отдохнуть.

Данте изучает меня ещё мгновение, затем кивает.

— Хорошо. Доктор, который приходил и зафиксировал твоё запястье, сказал, что ты должна лежать в постели по крайней мере ещё сутки. Поэтому, я бы хотел, чтобы ты оставалась в своей кровати весь день, хорошо? Сегодня вечером я должен пойти на ужин для Регаты с моим отцом, но я вернусь. И я надеюсь найти тебя в этой постели. Я ясно выражаюсь, юная леди?

Он приподнимает свою золотую бровь, и я улыбаюсь.

— Поняла.

— И, может быть, ты захочешь поговорить со своими родителями. Я звонил им, и они очень волнуются.

Я вздыхаю. И он улыбается.

— Что? Они же твои родители. Я должен был им сообщить о произошедшем.

Я снова вздыхаю.

— Я совсем забыла про Регату, — говорю ему я. Я помню, что Элена упоминала что-то об этом несколько недель назад, но я не знаю, что это такое. Я говорю ему об этом, и он объясняет.

— Это крупная ежегодная гонка на лодках. Мы проводим её уже пару сотен лет. Это серьёзное мероприятие. Отец хочет, чтобы я присутствовал там вместе с ним на «Даниэлле». Мы не участвуем в гонке, но он должен быть там, чтобы наблюдать за ней. Я должен появиться там. А сегодня вечером будет ужин перед Регатой. Это традиция.

Я киваю.

— Хотела бы я пойти.

Он уже качает головой.

— Ты не можешь. Ты должна оставаться в постели.

— Да, сэр.

— Я мог бы привыкнуть к этому, — ухмыляясь, говорит он. — Хотите продолжать называть меня «сэр»?

Я закатываю глаза.

— Вот это моя девочка, — говорит он. — Знаю, что сейчас ты чувствуешь себя лучше.

Я улыбаюсь, и он возвращает мне улыбку, а затем уходит.

Но я счастлива. Просто потому, что он назвал меня своей девочкой.

Я — девушка Данте.

Эта мысль наполняет моё тело таким теплом и счастьем, что я проваливаюсь в сон. Конечно, этому могли поспособствовать обезболивающие. Но в любом случае я чувствую тепло и счастье, и то, что я девушка Данте, только усиливаю его. И с этими мыслями я засыпаю.